важности – предотвратить возможное покушение на Пове… на любимую. Стайн, конечно, рассказал далеко не все, но у магов всегда находятся причины замалчивать факты. Тем не менее хоть целитель профессионально увиливал от прямых ответов, Вилль понял, что существо по прозвищу Цирюльник крепко насолило многим из Ковена. Его ненавидят и… боятся. Даже архимаг боится. Впрочем, страх стал не единственной причиной, по которой он решил натравить на Цирюльника аватара. Второй была политика. Можно представить, как подскочит престиж того, кто метит в главы Ковена, когда по его наставлению легендарный Волк притащит связанную тварь, полгода наводившую ужас на горожан, и бросит к ногам своей Девы. Впрочем, какие бы личные цели ни преследовал Стайн, он на стороне Его Величества.
Итак, Цирюльник. Маг, нечисть или нежить, генетически измененная в так удачно взорвавшемся ЭКЗО? Второе можно отметать сразу: вся нечисть спит зимой, кроме домовых и их антиподов – шушелей. Маги, в частности ветродувы, первоклассные иллюзионисты, способные не только напустить тумана или крылья наморочить, но вампиризмом вроде не страдают (хотя это с какой стороны посмотреть: все маги в каком-то смысле вампиры, присосавшиеся к Колодцу, как к открытой ране Неверры), а колдун, обращенный в нечисть, теряет дар. К тому же даже тот, кто способен левитировать, не смог бы перелететь через высокую стену. Портал? Портал кровососа не пропустит, а городские ворота ночью закрыты для всех, в том числе и магией.
Значит, нежить-мутант, которой достало ума не охотиться в непосредственной близости от берлоги, чтобы не привлекать к ней лишнего внимания. А вот к себе – да. Приглашенный на лекцию сыщик Эриан рассказывал, что все маньяки сумасшедшие, но отнюдь не идиоты. Они чувствуют тонкую грань, чтобы «слава» не привела к поимке. Эта тварь действует по той же схеме: убитые девушки, цирюльничья бритва, две багряные розы в мертвых руках, цепенеющие от ужаса свидетели, якобы видевшие тень в черном плаще. Об убийце говорят шепотом и кричат в голос, и это тешит его самолюбие. Значит, не все человеческое ему чуждо… Хорошо бы, он помнил такие понятия, как «боль» и «страх», потому что Вилль собирался допрашивать его лично.
Аватар спустился к Филину, но в седло не полез, встал рядом с конем, положив руку на мускулистую холку, и доверился инстинктам, кои только что по дурости назвал паранойей. Вот они – тайные знания эльфов-оборотней, некогда умевших чувствовать Природу-Мать. Родители не успели передать эти знания сыну, они открылись сами, разбуженные корыстным человеком, который просто преследовал свои цели.
Сейчас, когда «хвост» отвалился, ничто больше не мешало и не отвлекало. Вилль смотрел на старый мир новыми глазами, словно через стекло, запылившееся за долгую зиму, а нынче отмытое в преддверии весны, но грядущая весна пахла для северного волка не суховеями да палами, не трещала стоном заживо сгорающих лесов. Теперь все пойдет иначе. По новым Правилам.
Филин размеренно дышал, терпеливо ожидая решения хозяина.
Где же ты прячешься, тварь? Под землей схоронилась, в старом склепе, в овраге? Нет-нет, ты слишком самолюбивое существо, чтобы мараться в грязи и тлене. Теплая кровь умирающих согревала твою, мертвую, давала тебе жизнь, возможно, ты выбирал новые жертвы долго и придирчиво, следил за ними. Следил за Алессой. Слышал ее смех, видел, как она улыбается, как теребит колечко с изумрудом, выбравшее ее из всех женщин мира…
Аватар зарычал.
Над липовой рощей народился ветерок, потревожил голые ветви, взметнул гриву коня и зашептал:
«Чуешшшь?»
«Иди…» – прогудела земля.
«Сюда!» – позвали следы, давно укрытые снегом.
А над миром яростно палило солнце – огненная стихия науми.
– Вперед!
Инстинкт вывел на пригорок, с которого открывалась мирная сельская панорама. Аватар развернул карту. Что ж, круг поиска сузился до пяти деревень. Как раз до заката управится. Вилль не собирался рисковать, под покровом ночи умертвием бродя по старым буям, взламывая фамильные усыпальницы или спускаясь в подвалы особняков с дурной славой. Доблесть доблестью, но случись непоправимое, и Алесса останется без защиты. Ясный полдень – идеальное время для того, чтобы сходить на разведку.
– Занятный у тебя чаек, Алесса. Давно не чувствовал себя настолько, кхм, бодрым, – говорил Его Величество, с видимым удовольствием прихлебывая из тонкостенной фарфоровой чашки. – Да и Буранчик будто помолодел.
Знахарка поперхнулась:
– Кхе-кхе-э-э… Ваш пес пьет чай?
Шерсть Бурана давно подернулась пеплом прожитых лет, но глаза блестели, как у молодого кобеля. Игриво так. Оно и понятно: Арса врастяжку лежала на ковре у камина, демонстрируя несколько округлившееся пузико…
После завтрака Алесса вышла в парк на прогулку, и за ней увязались гончие. Арса немного размялась, но играть не захотела и легла у скамейки, исподлобья следя за нарезающим круги Бураном; снег так и летел, окутывая его искрящими облаками, припорашивая черную с подпалинами шубу. Знахарка почесала шею будущей мамаши. Если рецепт Армалины верно отложился в памяти, то в помете родятся только кобельки. Жаль, плоды усилий четвероногих стареющих мужчин проявляются раньше, чем двуногих.
Алесса знала, с кем поделится короной, которую против воли хотят надеть на нее. Неверрийской империей никогда не правила женщина, так кто она такая, чтобы ломать вековые устои?
Во дворце, в роскошной постели принцессе из леса все чаще снилась мельница на берегу безымянной реки и молодой мужчина, ждущий свою избранницу у порога их дома…
– Государственная служба безопасности! Ежеквартальная инспекция зон повышенной паранормальной активности с целью выявления некроэлементов, представляющих угрозу для населения! – лихо отрапортовал Вилль, чудом не запутавшись в научной иномирной терминологии.
Сдвинув ушанку набекрень, дед почесал ухо, заморгал подслеповатыми глазами:
– Таки шо, гришь?
– Ваш повелитель заботится о вас, – смягчил тон гвардеец, приобнимая старичка за плечо. – Для этого такие, как я, и работаем, не щадя живота своего. Скажите-ка, почтенный, вас нежить в последнее время не беспокоит?
– Так ить, были ваши ужо!
Ага, значит, и ребята Стайна мудрить не стали, назвавшись первой пришедшей на ум службой.
– Были. Из второго кабинета. А я – из пятого.
– А-а, – значительно протянул селянин. Он не хотел показаться дремучим.
По убеждению аборигена Калиновки, нежить не просто беспокоила, а разве что трубку изо рта не рвала! (А именно ее дед и посасывал, сидя на завалинке, когда к избе подъехал всадник на невиданно огромном коне. Трубка выпала, но нежить была ни при чем.) Пока шла беседа, Филин с фырканьем дочиста вылизал скамейку, куда за спиной старика внучка тишком высыпала пригоршню соли. Не скупясь на любезности, однако не перебарщивая, Вилль попросил почтенного господина составить ему компанию в качестве проводника, и тот, польщенный вежливым обращением со стороны парня из расы Дивных (кончики ушей были спрятаны под шапкой, лица дед сослепу не разглядел, но эльфа сдала внучка), сию любезность оказал, с видимым удовольствием взгромоздившись на приметного жеребца. За час объехали «вупыриные» угодья, включая все «тута» и «вона тама оть», напоследок решив заглянуть в склеп, где находился саркофаг помещика Груздя, и при жизни-то беспокойного, «до баб, игрищ да выпивки дюже охочего», покуда под лишним градусом не полез в баню развлекаться с очередной зазнобой, вот сердце и не выдержало.
– Вон из тудова и шкребется. – Дед указал на каменную крышку, покрытую сетью неглубоких борозд. – Тока вы его это… не того самого. Помещик у нас мирный, особливо не буянит, а богатейчикам столишным порой охота на диво поглазеть да баечки послушать, нервишки пощекотать… Шо ж им отказывать?
Ясно, что не за «спасибо» глазеют.
Проведя пальцем по царапинам, Вилль скептически хмыкнул, глядя на прилипшие к подушечке бурые пылинки, между которыми тускло поблескивали металлические вкрапления. Гвоздем царапали, причем ржавым. Аватар отряхнул руки. В первой деревне все прошло гладко да чисто, во второй – тоже, если не
