Возвращайтесь в фургоны и не беспокойтесь. В ближайшее время если вы и отправитесь в Нуллатон, то лишь в составе труппы господина Жмуна и в сопровождении моих людей.
- То есть?!
- Я не имею предписаний арестовывать труппу, но я оставлю нескольких гвардейцев сопровождать вас до тех пор, пока вопрос с господином Кайнором не разрешится, так или иначе. И, опять же, до тех пор, пока она не разрешится, ни один актер не покинет труппу. Ступайте, господин...
- Ясскен, - выдавил тот. - Меня зовут Ясскен.
- Ступайте, господин Ясскен. И не тревожьтесь, мы будем очень тщательно искать вашего сотруппника - и не забудем о вашей помощи. ...Через 'ползучий', пожалуйста, так же, как и пришли, - Жокруа непреклонно указал на отверстие в стене. - Во избежание ненужных подозрений, - пояснил он.
И подумал, что с огромным удовольствием пнул бы сейчас этот тощий зад сапогом - да нельзя.
'Интересно, заметил ли трюньилец то, к чему все это время стоял спиной?' Вот Жокруа, стоявшему к Остроклыкой лицом, было очень хорошо видно, как непрестанно течет кровь из ее пасти.
Он подошел к идолу и захлопнул нижнюю челюсть, но кровь продолжала сочиться из щелей.
Тогда К`Дунель вышел из храмовенки, присел на перевернутую бочку и вынул из кармана шкатулочку с порошком из лепестков кровяных цветочков. Уложил щепоть на тыльную сторону ладони ('....как руки-то трясутся, как трясутся!') и жадно припал ноздрей.
Потом откинулся назад, упершись спиной в стену храмовенки, и попытался выгнать из головы хоровод запретных фраз: 'И идолы оживут... и станут терзать людей... и вновь снизойдут хвори... и беды... и смерть беспощадная...'.
- Господин капитан! - позвали его. - Вы только посмотрите!..
Он посмотрел.
Перед ним стоял гвардеец, в руках - окровавленная голова Кайнора Мьекрского, более известного как Рыжий Гвоздь.
Глава третья:
Ветер в коридорах. Река, идол и советы утопленника. Два 'неужели'. 'Ну
и дурак!' Клятва Всеобщего Покарания. Младенчик в капусте.
Тот напутствует: 'Жди', тот торопит: 'Иди!'
Мудрецы, от беды вам меня не спасти.
Я, дурак, не последую вашим подсказкам
мне советник единственный - сердце в груди.
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
- Ветер! - сказал, останавливаясь и прислушиваясь Иссканр. - Слышите, как дунуло?
Вопреки ожиданиям парня, Быйца воздержался от ядовитых замечаний. Он по-птичьи склонил голову набок, после чего изрек:
- Действительно, ветер.
'Сейчас скажет: 'И мне это не нравится!' ', - подумал Фриний.
- И мне это очень не нравится, - проскрипел горбун. - Откуда здесь взяться ветру, а?
- Как бы там ни было, у нас не такой уж большой выбор, - отметил чародей. - Либо стоять здесь и ждать, пока перестанет дуть, либо идти дальше.
- Но мы можем пойти либо по основному коридору, либо свернуть в одно из боковых ответвлений, - возразил Быйца. - В то, откуда подул ветер, или в то, куда он дует.
- Давайте все-таки идти прямо. - Иссканру не было страшно, но... он просто не хотел сворачивать, вот и все. Если уж на то пошло, он вообще не хотел бы больше ощущать на своем лице дыхание этого необъяснимого ветра.
- Идем прямо, - согласился Фриний. - Кстати, - добавил он чуть погодя, - предлагаю, чтобы было не так тяжело идти, пусть каждый рассказывает что-нибудь о себе. - (По мнению чародея, это было бы значительно лучше, чем монотонное 'тан-тан-таран!' Иссканра, которое тот простодушно считал 'мурлыканьем походного мотивчика'). - Начнет... ну, допустим, Иссканр. Согласен?
- О чем же вы хотите услышать?
- Да о чем угодно.
- Ну ладно. Вот был случай... - Он принялся рассказывать какую-то побасенку, которую обычно травил таким же, как он, наемным рубакам, но ветер, этот проклятый ветер по-прежнему тыкался в уши дразнящим пером в руках опытной девицы из дома с красным фонарем - и в памяти невольно пробуждались совсем другие события. Как охотничьи псы на матером медведе, они повисали на Иссканре и не размыкали челюстей - и он в конце концов сдался: говорил об одном, а вспоминал совсем другое...
...караван был снаряжен монастырем, но прибивались к нему и самостоятельные дельцы. Платили сколько положено, деньгами или товаром, и делили совместные тяготы нелегких дней путешествия - но и выгоду свою от такового получали.
Иссканр попал в караван случайно. Он и выжил-то случайно, если уж по-честному. Не должен был выжить - а выжил.
Матушка Шали послала его к мебельщику - узнать, почему до сих пор не выполнил заказ. В те годы Иссканр работал вышибалой в доме с красным фонарем, там же и жил. Матушка Шали, хозяйка этого почтенного заведения, утверждала, что однажды нашла его, еще младенца, в корзинке на пороге дома - и, сердце - не камень, сжалилась над орущим благим матом махоньким свертком.
С годами Иссканр стал подозревать, что на самом-то деле является отпрыском одной из матушкиных девиц, неудачно обслужившей клиента и не пожелавшей избавиться от плода в какой-нибудь из тайных лекарен. Девица (подозревал Иссканр) то ли умерла во время родов, то ли вообще вернулась в дом и до сих пор жила там, а сына отдала на попечение матушке. Та не была чрезмерно жадной или жестокой, но выгоду свою знала, и как только мальчишка чуток подрос, начала с лихвой возвращать вложенные в приемыша деньги и труды. Нет-нет, никакой работы с клиентами, матушка в этом отношении была строга и дом содержала исключительно для нормальных мужчин! - но ведь существует масса других поручений, которые по силам выполнить ребенку. Иссканр бегал на рынок за сластями для девиц, подметал, мыл полы, протирал рамы картин, подливал масло в светильники... В конце концов он стал вышибалой.
И в тот день, между прочим, выступал именно в роли вышибалы: мебельщик, похоже, по каким-то своим причинам решил потянуть с выполнением заказа, и неразумного следовало вразумить. Пока - словесно, однако не исключены были и непредвиденные неприятные варианты. Посему и послали к сквернавцу Иссканра.
С поручением он управился быстро. Мебельщик с какой-то стати решил, что о нем забудут - и был здорово удивлен визитом Иссканра; он даже сдуру принялся бормотать что-то о служителях Вездесущего Муравья, мол, а как же они, а чего ж это они...
Иссканр взял уважаемого за шкирку и тихо, с легкой приязнью в голосе пояснил: служители Вездесущего Муравья - они, конечно, хорошие парни, но заказ тебе делал наш дом, а не ихний храм. Так что хоры мямлить чушь, где стулья, батя?
Мебельщик (предварительно опущенный на ноги) повел Иссканра на склады и таки показал, что заказ есть, - и уже сегодня вечером будет доставлен в дом, не извольте беспокоиться. Мне-то чего беспокоиться, похлопал его по плечу Иссканр, это ты беспокойся.
И ушел, взяв с собой приглянувшийся стул - в качестве, так сказать, боевого трофея. Мебельщик не возражал.
Иссканр так и прошагал через весь город со стулом подмышкой... хотя нет, последнюю часть пути он пробежал, расталкивая зевак - и, словно наткнувшись на каменный забор, остановился перед домом, где прожил первые шестнадцать лет своей жизни.
Дом догорал, он уже обрушился внутрь себя и теперь сыпал искрами и исходил паром - его пытались заливать водой, но как-то вяло, через силу. Вроде, и надо, но не хочется, боязно.
Зато соседние здания спасали значительно увлеченнее: покрикивали на цепочку с ведрами, чтоб пошевеливались, молодецки ухали, отправляя очередную порцию воды в пасть огненных танцоров - и старались при этом стоять к 'краснофонарному' дому спиной.
- Чего здесь случилось? - спросил Иссканр у зевак. Те, обрадованные, что есть еще кто-то, неосведомленный в происшедшем, наперебой кинулись рассказывать: это, парень, все из-за дурных прынцыпов тутошней хозяйки, борделя-то. Она, прикинь, никаких вариаций 'мальчик с мальчиком' или
