К`Дунель, сощурившись, снова посмотрел ему куда-то за левое плечо.
'Как будто видит там мою смерть'.
- Я знал, что вы меня вспомните, Кайнор. Но... те, кто меня посылали, не знали, что мы знакомы. Просто так совпало.
- Кто посылал?
- Этого я не могу вам сказать. Могу только гарантировать, что вашей жизни ничего не угрожает: ни сейчас, ни когда вы прибудете в столицу.
- Если я прибуду в столицу.
К`Дунель скривил губы, словно различил фальшивую ноту на конкурсе придворных менестрелей:
- Перестаньте. Я знаю, что вы одинаково ловко умеете жонглировать и факелами, и словами. Но приберегите это искусство для других. Вам нужно ехать. Я знаю, что мог бы поторговаться и только потом сказать, - но не хочу. Знайте, что я уполномочен заплатить труппе отступные за вас - сумму, достаточную, чтобы покрыть все издержки, связанные с вашим отсутствием.
- И сколько времени я буду отсутствовать?
- Максимум неделю, - отчеканил К`Дунель.
'А ведь ты врешь, Жокруа, - мысленно ухмыльнулся ему Кайнор. - А лгать нельзя - если не умеешь. Себе же дороже обходится'.
- Поговорим о сумме? - предложил он К`Дунелю - и принялся медленно разминать пальцы, как всегда делал это перед жонглированием.
Или перед тем, как заняться мошенничеством.
* * *
Даже во сне Фриний не мог сбежать от того характерного терпкого запаха, который остается от легиона раздавленных сколопендр. Но запах был ничем по сравнению с видениями, в очередной раз явившимися по его душу.
Круженье, безумное, исполненное непостигаемого смысла, заставляло - во сне! - выворачиваться желудок наизнанку. И снова Фриний не мог понять, падает он или взлетает - собственно, он особо и не задумывался-то, захваченный этим кружением. Разноцветные сполохи перед глазами, какие-то вопли, издаваемые явно нечеловеческими глотками...
И терпкий запах раздавленных сколопендр, смешанный с запахом сирени.
Это могло длиться вечность, а могло - миг; одинаковость происходящего не давала разуму зацепок, по которым, как по верстовым столбам, можно было бы начать отсчет времени. Вместе с тем происходило это не так долго, чтобы Фриний успел прийти в себя и попытаться что-нибудь предпринять. В беснующиеся вопли и цвета вдруг ворвался вполне человеческий голос, который нагло и обыденно прокашлялся ('Кхэ- кхэ!..') - и тем самым вырвал его из верченья.
- Кхэ-кхэ, - повторил склонившийся над чародеем Быйца. - Утро уже. Вставай. - Его желтые глаза светились легкой насмешкой.
Фриний провел ладонью по лицу и, приподнявшись на локте, огляделся. Иссканр и Мыкун еще спали. А утро, хоть и наступило, было невыносимо ранним. Сейчас спать бы еще и спать.
- Пойдем, поговорим, - сказал Быйца, не дожидаясь Фриниевых 'зачем' да 'почему'. И вышел из пещеры, не оглядываясь.
Чародей, понимая, что разбудил его горбун не из одного только желания спасти от кошмаров, молча отправился следом.
Старик стоял у самого края тропы и вглядывался куда-то вдаль. Фриний поневоле поднял взгляд в небеса: нет ли вчерашнего наблюдателя?
- Его не видно, - проронил Быйца, хотя стоял спиной к чародею. Сколопендр тоже. И мне это не нравится.
- Ты разбудил меня, чтобы сообщить об этом?
- Нет. - Старик по-совиному повернул голову к Фринию. - Ты сказал мне тогда, что тебя послали зверобоги. Я обещал не интересоваться подробностями. И сейчас настаивать не буду. Просто ответь: ты уверен, что это были именно они?
- Уверен.
- Тогда не понимаю, - Быйца снова уставился в пропасть. - Они что, погрызлись друг с дружкой? Почему сколопендры напали на нас вчера? Почему целый день за нами наблюдал Дракон - и куда он девался теперь?
- Пути зверобогов неисповедимы.
- Оставь это для доверчивых простецов, - проскрипел горбун. - Ты и я знаем... - Он не договорил и, резко повернувшись, зашагал в пещеру. Ясно было, что разговор окончен - для Быйцы, во всяком случае. - Подъем! рявкнул он уже из пещеры. - Вставай, воитель, а то проспишь самое интересное. И полудурка нашего буди - пора отправляться дальше.
- А ты чего это раскомандовался?! - не преминул возмутиться Иссканр. Чё, самый главный, да?
- Как же вы меня!.. - не сдержался Фриний. - Всё, довольно. Завтракаем и...
- Я, конечно, не самый главный, - подал голос Быйца. - Но предлагаю завтракать уже в Лабиринте.
- Завтракать будем сейчас, - заявил чародей, раз и навсегда намереваясь указать, кто здесь 'самый главный'. - Но без проволочек. Чем раньше мы войдем в Лабиринт, тем лучше! - Он даже решил, что немного переборщил с приказным тоном, когда наткнулся растерянный взгляд Иссканра: - В чем дело?
Тот молча показал на Мыкуна. Полудурок сидел в углу пещеры и растерянно глядел на Фриния. По щекам его катились слезы, но он так и не издал ни звука.
Быйца присел рядом с Мыкуном и начал поглаживать по голове:
- Ну-ну, что ж ты так, любезный. Экий ты впечатлительный, а? Успокойся и не обращай внимание на трех здоровых дураков, которые не могут промеж собой договориться.
- Хотите завтракать, - сказал он Иссканру и Фринию, - так завтракайте. А я до Лабиринта обожду. Тут ведь недалеко, верно? - И он продолжал нашептывать что-то успокоительное полудурку.
Уже через полчаса они вчетвером отправились дальше. Фриний вел их к найденному вчера входу - и не сомневался, что тот, вопреки своему скрытному нраву, по-прежнему стоит на месте и никуда удирать не собирается. Разве будет охотник удирать от жертвы?
Фриний вел - и то и дело смотрел на небо. Пустое, безжизненное, оно казалось напоминанием о том, Предвечном Небе, с которого все началось. Память подыграла воображению и швырнула горсть призабытых слов, сухих и выцветших, как цветы из гербария:
1. В начале не было Ничего.
2. Но желало быть Ничего - и тогда, отказавшись от себя, стало оно Предвечным Морем и Предвечным Небом, а также Тьмою и Светом.
3. И Тьма владычествовала в Море, а Свет - в Небе.
4. Но однажды Свет пролился в Море, а Тьма выплеснулась на Небо - и так породили они двух первых зверобогов: Цаплю и Акулу.
5. Акула жила в глубинах и несла туда в сущности своей Свет негасимый. А Цапля несла с собою отныне тень, как знак принадлежности Тьме.
6. И нырнула Акула столь глубоко, что сила Тьмы, царившая в глубинах Морских, сдавила ее со всех сторон - и сгустком двух смешавшихся первооснов, Тьмы и Света, образовалась во рту Акульем первая горсть земли.
7. Выплыв на поверхность, Акула выплюнула землю. Так образовался первый остров.
8. Цапля же, летая в Небе, неизменно носила в перьях своих множество разнообразных зерен - то были признаки плодотворной силы Неба.
9. Увидев остров, Цапля опустилась - и впервые коснулась земли ее лапа. И зерна просыпались в землю обещанием будущих рождений.
10. Акула же, заметив Цаплю, сошлась с нею - и так появились три порожденья их: Стрекоза, Лягушка и Дракон...
- Это он и есть? - спросил Иссканр, указывая на арку входа. Выглядит... да-а.
Выглядел он действительно - 'да-а'! Днем впечатление от темного провала было не менее ужасающим. Даже больше - за счет растущих вокруг многочисленных горных цветов, ярких, с мохнатыми стебельками. Алые, синие, седые - они словно пытались убедить путников: жизнь прекрасна, а Лабиринт... ну что же, что Лабиринт, ничего в нем нет особенного.
Убедить не получалось.
Быйца наклонился, сорвал фиолетовый цветок и принялся медленно разминать пальцами тонкие
