Юрий от изумления еще раз споткнулся:
– Ради бога! С каких щей?
Женька пожал плечами, близоруко вглядываясь в его лицо:
– Ну, ты какой-то… И пропадал сколько времени, и искали тебя, и явился ночью…
– Это у тебя профессиональное: кругом видеть только раненых и больных, – авторитетно объяснил Юрий, проскальзывая мимо хозяина в комнату: известно, что, когда разговариваешь в коридоре, вовсю слышно в подъезде, а мало ли, какая нечистая сила сейчас в подъезд забрести может! – И кто же меня искал, интересно?
– Саня Путятин, царство ему небесное. – И Женя проворно перекрестился. – Гарик Демченко мне говорил, что Санька и его о тебе спрашивал, не встречался ли он с тобой последнее время, не звонил ли ты ему… Эй, да ты что!
Юрий пошатнулся и оперся о стену. Женькины озабоченные глаза оказались близко-близко, его сильные пальцы вцепились в запястье Юрия и показались очень горячими.
Юрий вырвал руку:
– С моим пульсом все нормально, это просто от неожиданности. Саня Путятин умер?! Ты это серьезно?!
– Лучше пойдем присядем. – Женя ненавязчиво подтолкнул его к дивану. – Давай садись. Тебе чего дать: нашатыря или спиртику?
Юрий не сводил с него остановившихся глаз, и Женя вздохнул:
– Правда, правда! Санька умер, да так глупо!
– Когда? – шевельнул непослушными губами Юрий, не слыша своего вмиг осипшего голоса, но Женька понял вопрос:
– Послезавтра девять дней. Самое время помянуть Тимкиного братана.
Он открыл дверцу серванта и достал из-за стопки постельного белья бутылку без наклейки, закупоренную на манер какой-нибудь микстуры: лоскутком полиэтилена, накрепко примотанным к горлышку аптечной резинкой.
Правда, на этом сходство с медициной кончилось: Женя разлил спирт отнюдь не в мензурки, а в нормальные хрустальные стопарики, один подал Юрию, другой поднял сам:
– Ну, давай выпьем за Саню. Был он нам другом и братом, и хоть в последнее время пути наши разошлись, никто из нас не поминал его худым словом. Помянем же его добром и сейчас.
Держа почему-то локоть на отлете, как тот гусар, который отталкивает морду своей лошади- алкоголички, он опрокинул спирт в горло, резко выдохнул и проворно набулькал в свой стопарик крем-соды из большой пластиковой бутылки. Проглотил ее, протянул бутылку Юрию:
– Запиваешь?
Тот медленно покачал головой и наконец-то выпил – почему-то меленькими глоточками, совершенно не чувствуя, как спирт обжигает язык и горло.
Женька тотчас налил по второй, ахнул с той же удалью, а Юрий опять тупо выцедил свой спирт, и наконец-то огненная вода растопила ледяной ком, ставший поперек горла.
– Как он умер? – выдавил хрипло. – Почему ты говоришь, что глупо?
– А разве это не глупо? – грустно сказал Базаров, наливая по третьей. – На бабе помер, позоруха!
Если бы Юрий мог, он усмехнулся бы. Кто бы судил, а?! Но ему было не до смеха.
– Что, в койке на постели? Да он же такой здоровенный…
– Не в койке, а в машине. – Женька, уже расправившийся с третьей рюмкой, вытер рот рукой. С сомнением покосившись на бутылку, покачал головой, навернул на горлышко полиэтилен с резинкой и убрал посудину на место.
– Разбился, что ли?
– Ничего он не разбился, ты что, дослушать не способен?
Сколько Юрий помнил своего приятеля, со времени тайного распивания первых в жизни бутылок с каким-нибудь там «солнцедаром» или «плодововыгодным», тот мог выпить сколько угодно, не пьянея, только становясь все более раздражительным. Вот и сейчас подступал один из приступов такой раздражительности.
– Слушаю, слушаю, – буркнул он, наконец-то выцеживая свою третью и чувствуя, что уподобляется Женьке: хмеля ни в одном глазу, а со дна души поднимается какая-то полудетская обида на судьбу, которая взяла да и отняла у него возможность высказать Сане Путятину в лицо, что он сволочь и сука распоследняя, если послал на смерть старинного дружка. И, главное, не дал перед смертью отбой своим «шестеркам», которые так и стоят, вернее, сидят на посту, карауля проштрафившегося курьера, хотя на самом-то деле он ни в чем не виноват!
Нет, наверное, он все-таки опьянел, потому что Женька уже давно что-то говорил, однако Юрий смотрел на его лицо с беззвучно шевелящимися губами – и не слышал ни слова. И вдруг звук включился:
– …черта отопление врубать? Нет, конечно, несколько дней такая холодрыга стояла, что даже в домах топить стали, но у него же теплый гараж! И вообще за каким хреном ему понадобилось тискаться с этой девкой в машине?! У него самое малое две квартиры, да загородный дом, да кабинет, в конце концов! Что, не могли на службе полюбиться, она ведь тоже в «Меркурии» работала? Или привычные места приелись, захотелось романтики? Нашли тоже романтику бензиновую, столько таких дураков зимой засыпает мертвым сном друг на дружке, но то хоть зимой, а тут же весна, выезжай на природу и дави травку до одури!
