навлек бы на авиаперевозчика бесчисленные судебные иски о вторжении в пределы чужой собственности. Это противоречит здравому смыслу. Признание прав частной собственности на воздушное пространство воспрепятствовало бы транспортному сообщению, существенно помешало бы управлению полетами и развитию авиации в интересах всего общества, а также обратило бы в частное достояние то, что по праву может принадлежать лишь всему обществу»[40].
Это противоречит здравому смыслу.
Вот так обычно действует право. Нечасто столь резко и нетерпеливо, но, в конце концов, так оно и работает. Дугласу было свойственно решать безо всяких колебаний. Другие судьи написали бы несколько страниц рассуждений, чтобы прийти к заключению, выраженному Дугласом одной строкой: «Это противоречит здравому смыслу». Но сколько бы не понадобилось, много страниц или несколько слов, в том и заключается дух правовой системы, подобной нашей, что закон подстраивается под современные технологии. И, подстраиваясь, закон меняется. Установления, некогда неприступные как скала, в иную эпоху рушатся.
По крайней мере, все происходит таким образом, если противником перемен не оказывается некто влиятельный. Косби были простыми фермерами. И хотя многие, подобно им, выражали недовольство нарастающим воздушным движением (можно все же надеяться, что не так уж много кур расшиблось о стены), всем косби мира едва ли удалось бы объединиться и остановить прогресс, запретить технологию, созданную братьями Райт. Братья Райт вбросили самолет в пул технических идей, а потом их технология распространилась как вирус в курятнике. Фермеры вроде Косби оказались поставлены в условия, когда самолет Райтов изменил «здравый смысл». Они могли сколько угодно негодовать на своих фермах, потрясая зажатыми в кулаках дохлыми цыплятами вслед этим новомодным изобретениям. Они могли обратиться за помощью к своим конгрессменам и даже подать в суд, но в итоге сила того, что кажется очевидным всем прочим, – мощь «здравого смысла», – оказалась неодолимой. Их «частному интересу» никогда не позволят возобладать над явной общественной пользой. Эдвин Говард Армстронг – один из незаслуженно забытых гениальных изобретателей Америки. Он объявился на американской новаторской сцене сразу после титанов – Томаса Эдисона и Александра Грэма Белла. Но его вклад в развитие технологии был, пожалуй, наиболее важным в первые пятьдесят лет радио. Он получил образование получше, чем Майкл Фарадей, который открыл в 1831 году электрическую индукцию будучи помощником переплетчика книг. Однако Армстронг обладал такой же тонкой интуицией в том, что касалось принципов работы радио, и, по меньшей мере, трижды ему удавалось изобрести чрезвычайно важные технологии, существенно продвинувшие вперед наше понимание радио. На следующий день после Рождества 1933 года Армстронгу были выданы четыре патента на его наиболее значительное изобретение – радио частотной модуляции (FM). До той поры общедоступное радио было амплитудной модуляции (AM). Теоретики того времени утверждали, что радио частотной модуляции никогда не заработает. Они были правы в отношении узкой полосы спектра. Армстронг же обнаружил, что в широкой полосе спектра радио частотной модуляции может передавать сигнал изумительной чистоты при намного меньшей мощности передающего сигнала и атмосферных помехах.
5 ноября 1935 года он продемонстрировал технологию на собрании Института радиоинженерии в небоскребе «Эмпайр Стейт» в Нью-Йорке. Он прокрутил настройку радиоприемника по всему набору станций амплитудной модуляции, пока не зафиксировал ее на трансляции, которая была организована им с передатчика, расположенного на расстоянии в семнадцать миль. Радио вдруг совсем смолкло, будто сломалось, а затем с необычайной четкостью, какой из приемника не слышал никто из присутствовавших, заговорило голосом диктора: «Это любительская станция W2AG в Йонкерсе, штат Нью-Йорк, работающая на частотной модуляции и волне в два с половиной метра».
Аудитория познакомилась с тем, что все считали невозможным.
«Перед микрофоном в Йонкерсе налили стакан воды, и это прозвучало так, как звучит наливаемая вода… Лист бумаги смяли и разорвали, и все слышали звук от бумаги, а не треск лесного пожара… Проиграли с пластинок марши Соузы, исполнили сольные номера на фортепиано и гитаре… Музыка звучала необычайно естественно, едва ли прежде кто-то слышал ее по радио так хорошо»[41].
Как подсказывает нам здравый смысл, Армстронг изобрел превосходное радио. Но в тот период Армстронг работал на компанию RCA, которая доминировала на рынке АМ-трансляций. К 1935 году по всем Соединенным Штатам работало с тысячу радиостанций, но все передатчики в крупных городах принадлежали горстке транслирующих сетей. Президент RCA Дэвид Сарнофф, приятель Армстронга, с нетерпением ждал, когда ученый изобретет средство от помех на радио амплитудной модуляции. Поэтому Сарнофф обрадовался, когда Армстронг объявил ему, что сделал устройство, передающее без помех. Но как только Армстронг продемонстрировал свое изобретение, радость Сарноффа улетучилась.
«Я полагал, что Армстронг создаст какой-нибудь фильтр, чтобы отсеивать помехи на нашем АМ-радио. Я не ожидал, что он начнет революцию – породит целую чертову индустрию, которая станет соперничать с RCA»[42].
Изобретение Армстронга угрожало AM-империи RCA, поэтому компания начала всеми средствами душить радио частотной модуляции. FM могла бы стать превосходной технологией, но Сарнофф был великолепным тактиком. Вот как это описывает один автор:
«Силы в поддержку FM – главным образом, инженерные – не могли противостоять стратегической мощи маркетологов, патентных бюро и юридических контор, бросивших все силы на отражение этой угрозы корпоративному благополучию. FM-радио, если бы ему позволили развиваться беспрепятственно, привело бы «…» к полному перераспределению сил в радиоиндустрии «…» и, в конце концов, привело бы к краху тщательно охраняемой и загнанной в рамки ограничений системе AM-радио, на которой RCA построила свое могущество»[43].
RCA поначалу не стала делиться технологией, настаивая на необходимости проведения дальнейших испытаний. Когда после двух лет испытаний у Армстронга кончилось терпение, RCA стала использовать свое влияние на правительство, с тем чтобы воспрепятствовать повсеместному распространению радио частотной модуляции. В 1936 году RCA наняла бывшего руководителя Федеральной комиссии США по связи (FCC) и поручила ему убедить FCC в том, чтобы та выделила спектр частот таким образом, чтобы кастрировать FM-радио, практически сдвинув его в другую полосу частот. Сперва эти усилия ни к чему не привели. Но пока Армстронг и вся нация были отвлечены Второй Мировой войной, RCA стала понемногу добиваться своего. Вскоре после окончания войны FCC приняла ряд нормативов, направленных на достижение одного очевидного результата – выхолостить FM-радио. Лоуренс Лессинг описывает это так:
«Несколько сокрушительных ударов, нанесенных FM-радио после войны рядом постановлений, протащенных через FCC в интересах радиомагнатов, были невероятными по силе и коварству»[44].
Чтобы освободить место в частотном спектре для последней авантюры RCA – телевидения, пользователей FM-радио сдвинули в совершенно новую полосу спектра. Мощность радиостанций FM также была урезана, и это означало, что они больше не могли транслировать программы из одной части страны в другую. (Это решение яростно лоббировала компания AT&T, потому что без ретрансляционных вышек радиостанциям пришлось покупать проводную связь у AT&T). Таким образом, распространение FM-
