Добрые люди

Ефимовича, о которых мы уже упоминали.

Как порою ничтожные обстоятельства решительно меняют характер и поведение человека! Нет бы Илье Ефимовичу смириться и скромно выйти из вагона, так нет ведь - захотелось ему еще и моральную выгоду извлечь из своего положения, покуражиться ему захотелось. Положительных эмоций набраться.

- Ваш билет, гражданин! - спокойным служебным тоном, как водится, спросил контролер.

Илья Ефимович не пошевельнулся, продолжал пристально вглядываться в сумятицу ночи. Тогда контролер легонько потрепал его по плечу. И вот тут-то Илья Ефимович вскинулся.

- В чем дело? - тонким, неприятным голосом крикнул он. - Кто дал право?..

- Ваш билет, - строго сказал контролер, почуяв в Илье Ефимовиче 'зайца'.

- Никогда билета не беру, - сухо отрезал Понышев. - Принципиально... Пока эта сволочь у власти...

Некоторое колебание отразилось в лице пожилого усталого контролера. Очевидно, он тоже имел свои претензии к 'этой сволочи у власти'. Но колебание очень скоро прошло, чувство служебного долга победило, и лицо контролера вновь стало непроницаемым и суровым. Еще строже глядела на Понышева тетка в фуражке.

- Или предъявляй билет, или выходи к чертовой матери! - сказала тетка. - Тебе куда ехать?

- В Калугу, - мрачно огрызнулся Илья Ефимович, внутренне торжествуя.

- В Калугу, в Калугу... А ведь это последняя электричка, усмехнувшись, сообщила тетка. - Выйдешь сейчас в Ерденеве, и ночь куковать тебе на станции. Да и станция уже заперта...

- Плевать я хотел! - сказал Понышев и добавил мстительно, хотя и не совсем к месту: - Не хрен было державу разваливать...

- Ну-ну-ну, потише тут... - предупредил милиционер. - Выходи давай. Или штраф гони. Нечего тут агитировать...

- Шиш вам, а не штраф! - Понышев обиженно насупил брови, накинул на плечо ремень сумки.

- Электричка последняя! - напомнила тетка.

- Да здравствует эсэсэр! - хрипло сказал Понышев и пошел в тамбур.

Противники растерянно молчали, глядя в его уходящую спину.

Поезд между тем потихоньку стал замедлять скорость.

Понышев стоял в тамбуре лицом к дверям и ухмылялся сам себе в полумраке.

- Ладно, пес с тобой, - послышался за спиной голос. - Иди в вагон, раз денег нет. Не торчать же, в самом деле, на станции всю ночь.

Понышев напрягся и не нашелся, что отвечать. Он продолжал стоять спиной к противникам, но ухмылка сошла с его лица. Поезд уже ощутимо замедлял ход.

- Слышь, мужик, - вмешался милиционер. - Иди на место. Не надо штрафа.

Понышев продолжал молчать.

- Иди-иди, - дернула его за рукав тетка.

- Ну уж нет, - мрачно сказал Понышев и оперся о дверь ладонью. - Тут дело принципа...

Поезд остановился, но дверь почему-то мешкала отворяться. Пауза становилась слишком напряженной. Наконец створки с шипением начали расходиться, и Илья Ефимович, не дождавшись, пока они раскроются полностью, попытался юркнуть в образовавшуюся щель - но не тут-то было...

- Вот чудак! - удивился милиционер, хватая его за локоть. - Обиделся он!

- Сказано же тебе, что других поездов нет! - громко повторил контролер, хватая Илью Ефимовича за другой рукав. - Вишь, гордый какой, чуть что - в обиду кидается... Нешто мы враги тебе...

- Поди, зарплату третий месяц не выдают. или какой там?.. - жалостным голосом сказала тетка, оттирая Понышева от дверей. - Ну и нечего тут выпендриваться. Вишь, принципиальный выискался... Иди себе в вагон и поезжай до своей Калуги. Что ж на ночь-то глядя...

Илья Ефимович дернулся в цепких руках, растерянно стал озираться, но помощи ждать ниоткуда не приходилось...

- Иди-иди, - подталкивая его в вагон, с мягкой укоризной говорил контролер. - Иди-иди, не брыкайся...