хватающим за душу голосом, что смело могла сравниться с первоклассными трагическими актрисами. Слезы показались на глазах зрителей.
Между тем таинственная личность, с которой шептался Лудеак, скрывалась в углу зала в тени драпировок. Глаза его сверкали, как у хищной птицы.
Когда принцесса Мамьяни появилась на сцене, он вздрогнул и наклонился вперед, как будто готовясь броситься.
- Она! Она! - прошептал он.
Лицо его странно побледнело, судорога пробежала по всему телу.
Она опять вышла на сцену и опять он вперил в неё настойчиво-пристальный взор. Грудь его поднималась, он похож был на человека, перед которым вдруг появился призрак.
К концу представления Лудеак, окончивший свою роль, проскользнул к нему. Незнакомец, сам не сознавая, что делает, схватил его за руку с такой силой, что тот даже удивился.
- Кого я должен похитить, скажите, которую? - спросил он глухим голосом. - Эту брюнетку в мавританском костюме, у которой столько жемчуга и бриллиантов в волосах?
- Принцессу Мамьяни?
- Да!.. Да, принцессу Леонору Мамьяни.
- Как? Разве вы её знаете?
Человек с рыжими усами провел рукой по влажному лбу.
- Я встречал её раньше, во Флоренции. Но с тех пор случилось столько событий, что она мне представляется теперь вышедшей из царства теней... Так не ее?
- Э! Нет, другую...
- Ту, у которой голубой шарф?
- Да, блондинку, которая играет роль инфанты, Орфизу де Монлюсон.
- А! - произнес капитан со вздохом облегчения.
- Но что с вами? Руки у вас холодные, как мрамор, а лицо побелело, как снег!
- Ничего... Это часто бывает со мной в закрытом помещении, где много народу...
Он уже сделал было шаг вперед, чтобы уйти, но, одумавшись, спросил еще:
- А как зовут этого молодого человека в розовом атласном костюме испанского кавалера?
- Граф де Шарполь.
- Незнакомое имя... Голос, что-то такое в наружности разбудили во мне давние воспоминания... Но, должно быть, я ошибаюсь.
Слова эти были прерваны громом рукоплесканий: представление окончилось, занавес опустился.
Незнакомец поправил на плечах плащ и, приподняв портьеру, вышел в сад.
- Сейчас увидимся! - крикнул ему Лудеак, между тем как зрители, отодвинув кресла и стулья, бросились навстречу Орфизе, показавшейся в конце галереи вместе с Шиврю и Югэ.
Принцесса шла медленно, опустив руки.
Толпа окружила Орфизу и осыпала её похвалами, сравнивая её с богинями Олимпа. Дамы толпились вокруг Югэ и поздравляли его с успехом.
- Посмотрите, - сказала одна с влажными глазами, - вы заставили меня плакать.
- А я, - сказала другая, - должна признаться, что если бы со мной заговорили таким языком, с такой страстной пылкостью, мне было бы очень трудно устоять.
Принцесса Леонора прошла гордо, не останавливаясь, сквозь толпу, осаждавшую её с возгласами восторга и удивления, и, не ответив никому ни слова, направилась прямо к дверям в конце галереи. Через минуту она скрылась в саду.
Дойдя до дальнего угла, где уже не слышно было праздничного шума, она замедлила шаг и поникла головой на грудь. Теперь её уже больше не поддерживало волнение игры и гордость знатной дамы. Она вспомнила все, что произошло в о время спектакля, и две слезы, медленно набиравшиеся под веками, скатились по её щекам.
В эту минуту перед ней встала тень на повороте аллеи, и тот самый незнакомец, который только что ушел так поспешно от Лудеака, прикоснулся к ней рукой и вывел из печальной задумчивости.
- Орфано! - вскрикнула она, - это вы!
- Да, тот самый Орфано, который любил вас так сильно и думал уже, что в сердце у него не осталось ничего, кроме пепла! Я увидел вас в театре, слышал, что ваши уста произносили какие-то стихи и все существо мое содрогнулось! Я уже не надеялся вас встретить после того давнего, памятного дня, когда вы оттолкнули ногой мою любовь. Я нахожу вас... вы плачете, и я чувствую снова, что вся кровь в моих жилах по-прежнему все-таки принадлежит вам!
- Да, давно это было! Сколько лет прошло? Не знаю уже. Но если я заставила вас страдать, то за вас хорошо отомстили, поверьте мне!
И, склонив голову, побелевшими губами, как будто говоря сама с собой, она продолжала:
- И я тоже узнала, что такое ревность, и я тоже узнаю теперь, что такое слезы! Как он смотрел на нее! Каким голосом он говорил ей эти стихи, в которых каждое слово - признание! И как она счастлива была, слушая его! Любовь облекала её будто новой красотой. И все это возле меня, которой он даже и не замечает!
Она прислонилась к дереву и помолчала с минуту.
- Если нужно отомстить за вас, поразить, наказать, скажите одно слово, и я готов! - прошептал Орфано.
Принцесса взглянула на него, как бы пробуждаясь от сна, потом с усилием овладела собой, сказала:
- Что вы здесь делаете? Что привело вас сюда? Зачем? С какой целью? Какими судьбами вы оказались в Париже? Что вас выгнало из Италии? Откуда вы пришли? Куда идете?
Горький смех искривил губы Орфано.
- Спросите лучше у того увядшего листа, что я попираю ногой, какой ветер сорвал его с дерева? Спросите у него, куда он полетит? Причина моего несчастья носит имя..., которое вы знаете. Ее зовут Леонорой. Я бежал от её глаз, я бежал от её презрения. И с того дня я блуждаю туда и сюда по воле какой-то фантазии или бедствия. Сегодня меня ведет ненависть, завтра - меня толкает вперед бешенное желание убить кого-нибудь или самому быть убитым. То, чем я был прежде, я оставил там, где знал вас. Я спустился под гору, оборвался... Что за дело, чем бы я мог быть? Вы не хотели любить меня!
- И теперь Орфано де Монте-Россо, владевший дворцами и замками, стал искателем приключений, не правда ли?
- И целый сонм дьявольских страстей воет вслед за ним! Маркиз стал разбойником.
Лицо его затуманилось.
- Ах! Если бы вы захотели! - продолжал он, - если бы жалость тронула ваше сердце, какого человека вы сделали бы из меня! Для вас мне все показалось бы легким!
- Но могла ли я, скажите сами принять руку, окровавленную злодеянием? Ах! Мое сердце возмутилось при мысли о том, какое имя вы мне предлагаете. Сумели ли вы сохранить его, скажите?
- Оставим это, - отвечал итальянец, сильно топнув ногой. - Прошедшее умерло! Я отдался душой и телом приключениям. Каждый день бывает что-то новое: кончается одно, другое тотчас начинается! Когда у меня нет своих, я охотно берусь за чужие.
- Уж не что-нибудь в том же роде привело вас и сюда?
- Тьфу! Сущая безделица! Какая-то женщина, как я догадываюсь, противится своему обожателю, ну вот, я и взялся её похитить, чтобы избавить её от скучных размышлений.
- Орфиза де Монлюсон, может быть?
- Да, так именно её мне назвали. Блондинка, которая была бы и хороша, если бы не было вас рядом с нею. Легкое насилие поможет её счастью и все кончится свадьбой. Может статься, сказали мне, что кавалер, взирающий на неё нежными очами, бросится наперекор нашим планам. Мне поручено не щадить его, и на меня не рассердятся, если удар шпаги свалит его слишком сурово наземь.
- А вы знаете этого кавалера?
- Я сейчас его видел. Судя по его взгляду, он далеко пойдет, если ему дадут время. Его зовут, кажется, граф де Шарполь.
