— Ну мы с Сесиль действительно встречаемся… Я хотел сказать тебе об этом… Ну о том, что мы с тобой расстаемся, а Сесиль…
— С кем, черт побери, ты меня разыграл?!
— Ну… У меня есть один приятель…
— Ясно, — отрезала Эвелин. — Мне только интересна одна деталь: Бернар и тебе заплатил или ты согласился помочь ему из альтруизма?
Себастьян немного посопел в трубку, потом виновато сказал:
— Из альтруизма… Но ведь это же правда!.. Прости, Эвелин, но я люблю Сесиль и если когда-нибудь захочу на ком-то жениться, то…
— Мне это не интересно. Прощай, Себастьян.
Эвелин разозлилась. Сильно разозлилась. Она отправилась в аэропорт. Если она еще раз слетает в Канаду и обратно, деньги кончатся совсем, ну и черт с ними!
Зато она ему устроит! Как только доберется до места. До базы или до этого чертова острова. В любом случае она найдет способ достать Бернара. Достать, чтобы доказать, что она сильнее! Этот человек окружил ее, опутал, обложил неприятелями, поймал ее в сеть… но она все равно победит! Она найдет лазейку. Она сможет уйти от него. Теперь это вопрос чести.
Едва войдя в кабинет начальника базы, она прямо с порога заявила:
— Здравствуйте, я хочу решить кадровый вопрос. Поскольку моего непосредственного руководителя сейчас нет на месте, обращаюсь лично к вам. Вот мое заявление. Я увольняюсь и разрываю контракт.
— Сядьте.
Эвелин села. Уилл Бентин прошелся по кабинету туда-сюда. Ей всегда было интересно, сколько ему лет. Сорок? Шестьдесят? На дубленном солнцем и ветрами лице этого мужчины возраст не читался совсем.
— Что там у вас с Бернаром происходит? Вы поссорились?
— Мы? — Эвелин брезгливо изогнула губы. — С чего вы взяли? Просто… я ухожу.
— Он не простит мне, если я вас отпущу.
— Вот как? А кто тут у вас главный?
— Какая разница? Я знаю его сто лет, очень уважаю и не хочу делать ему плохо. Говорю вам, Бернар будет очень расстроен, что вы были здесь и даже с ним не повидались…
Ей хотелось крикнуть: «Это он с виду такой суровый, а на самом деле всем все прощает!»
— Просто, Эвелин, вы не слишком хорошо поступаете с ним. Не знаю, что у вас за отношения…
— Да я!..
— Подождите, не перебивайте. В прошлый раз вы подставили его, позвонив и сказав, что он вас отпустил.
— Да я!..
— А он тут потом с ума сходит от тревоги, потому что в Фробишер-Бей вы сбежали от него и даже не сообщили ему лично, что улетаете во Францию… Нехорошо, Эвелин.
Наябедничал! — со злостью подумала она, прищуриваясь.
— Не надо думать о нем плохо. Он до последнего скрывал ваше отсутствие, это мне потом доложили. Да и не в этом дело. Видите ли… Специфика работы базы несколько иная, чем в теплой комфортной Франции. Здесь условия в некотором роде приближены к военно-полевым. Поэтому дисциплина, я считаю, должна быть железная. По крайней мере, в подобных ситуациях. Бернар знает, он прошел эту школу жизни, когда мы с ним работали спасателями… Если мы не будем выполнять и правила, значит, рано или поздно кого-то настигнет беда. Вся стройная система, в которой мы работаем тут, держится именно на неукоснительном следовании правилам. А вы устраиваете детский сад.
— Детский сад?
— Да, детский сад. Если у вас произошел личный конфликт, его не следует переносить в рабочую сферу. Да и вообще — предавать никого нельзя.
— Да?!! А если он первый предает?!!
Мистер Бентин отвернулся:
— Ну все, Эвелин. Думаю, вы поняли меня. Бернар завтра утром будет на базе, дождитесь его, пожалуйста.
Она встала.
— А если не дождусь? Что мне за это будет?
— Ничего. Но я не советую вам разрывать контракт. Вы теряете много денег.
— А если я все-таки…
— Ну тогда я ничего не видел и не читал. — Уилл Бентин разорвал ее заявление. — Вот видите? Нет никакого заявления. Такие вещи лучше решать со своим непосредственным начальником.
— Ах так! Мой непосредственный начальник вообще-то сидит в Нью-Йорке!
— Насколько мне известно, мистер Стефансон передал все свои полномочия относительно вас Бернару.
И здесь он ее переиграл! Эвелин в ярости топнула ногой и вышла из кабинета в состоянии легкой истерики. Ее трясло так, что она даже не могла попасть пальцами в кнопки телефона, пока не решила плюнуть на все и не звонить Бернару. Пусть сидит спокойно. Пусть. Пусть! Она все равно уедет. И больше никогда-никогда!.. И нигде-нигде!.. Нет, он не найдет ее, может даже не надеяться!
Эвелин собрала вещи в своем номере, сложила в сумку и села возле нее, грустно подперев подбородок рукой. Через полчаса в Фробишер-Бей идет машина. Надо успеть: она не будет ждать Бернара. Нет!
Она еще раз обвела взглядом комнату и увидела, что на диване до сих пор валяется ее любимая пижама, та, в которой ее видел Бернар. Так всегда: когда вещь лежит на виду, ее очень легко не заметить.
Эвелин подошла к дивану, начала складывать пижаму, и вдруг из кармана выпало что-то и звякнуло об пол. Ключ. Откуда? Смутно знакомый, похожий на ее собственный, от номера.
Ах да! Это же Бернар оставил ей ключ от своего номера: «Может, пригодится. У меня с балкона гораздо лучше видно рассветы».
— Рассветы! — вдруг вскрикнула Эвелин. — Как я могла забыть?!
Она схватила камеру, ключ и пошла в номер Бернара. Она же собиралась вернуть ему подарок! А любопытно, что подарок Себастьяна — автомобиль — не моргнув глазом оставила себе. А камеру возвращает потому, что, может быть, на самом деле не хочет расставаться?
Эвелин одернула себя: что за глупость?! Хочет, конечно, хочет! Она открыла дверь и вошла. Надо сказать, что в номере Бернара она была в первый раз. И почему, интересно, ей раньше в голову не приходило нанести ему визит?
Взглянув в окно, Эвелин замерла.
— Вот черт! А и правда!
Макушка ели, которая всегда мешала ей наблюдать рассвет с собственного балкона, и не то чтобы мешала, а так… немного портила картину, тут была абсолютно не видна. Из окна Бернара открывался потрясающий вид на озеро и на гору, из-за которой каждое утро величаво выплывало солнце.
Действительно, вид из его окна гораздо лучше! И ведь знал, что говорил! Привычным жестом она расстегнула кофр, достала камеру и включила ее. Нет, сейчас, конечно, далеко не раннее утро, но все равно красиво.
— Хоть картину пиши, — прошептала она и замолчала, испугавшись, что шепот запишется.
А с другой стороны — пусть. Пусть Бернар получит последний «подарок» от нее: эту запись, сделанную сегодня, когда они могли бы увидеться, но не увиделись.
Она продолжала блуждать взглядом и объективом по комнате. Внезапно ее внимание привлекла маленькая фотография на комоде. Эвелин подошла, положив камеру рядом. Та продолжала работать, но Эвелин забыла об этом. Она забыла обо всем на свете: в рамочке была фотография Бернара и маленького светловолосого мальчика. Оба смеялись, обнимая друг друга и прижимаясь щеками.
— Сын, — тихо произнесла она и почему-то всхлипнула.
