— Просто, по-моему, для этого в нашем разговоре не было причин.
— А я вспомнила другой разговор. В нем были причины. Вас это устраивает?
— Вполне. А для кого ты решила сменить прическу?
— Для себя.
— А какой в этом смысл? — Люсьена пересела в шезлонг, словно специально повернутый боком к собеседнице.
— Мне будет не так жарко и… просто приятно. Я люблю что-то менять в жизни и во внешности. А вы?
— Я тебя прекрасно понимаю, — задумчиво пробормотала Люсьена. Она словно не отдавала себе отчета, о чем вообще идет разговор.
Сильвия и мадам Сиси переглянулись.
— Люсьена, скажите, а вы сами разве не собираетесь в город?
— По-моему, нет. А почему ты спрашиваешь?
— Мы вчера обсуждали, что надо съездить за телефонной картой, и у меня закончился лосьон для загара.
— Отлично. А почему ты сегодня его не купила? И при чем тут я?
— Я забыла его купить, — мрачно ответила Сильвия, снова вспоминая знакомство с Алексом и последовавшее за ним разочарование. — А вы, наверное, скоро поедете.
— Тут ехать полчаса от силы. Прокатишься, и будет у тебя крем.
— Я не люблю этот город. И сегодня второй раз туда не поеду. — Сильвия обиженно отвернулась и тут же получила от мадам Сиси ногой под столом. Та сделала «страшные» глаза: зачем провоцируешь ссору?
Но Люсьена вообще не услышала последней фразы, потому, что в этот момент между соснами замелькали фигуры мужчин, и через секунду Людвиг и Ник, победно размахивая уловом, появились на дороге возле дома. Люсьена как-то сразу вытянулась и подобралась, даже стала моложе лет на десять. Как ей идет этот цвет волос! — с искренней завистью подумала Сильвия. И этот коричневый купальник, выгодно приподнимающий грудь, но скрывающий дряблый живот, и пляжные шлепанцы… Люсьена — холеная, ухоженная, словно с рекламного буклета спа-салона, — сидела, призывно улыбаясь ее отцу.
Он подошел, обнял ее и поцеловал в щеку. Но этого оказалось мало.
— У-у-у… — по-детски обиженно протянула она и заставила его еще раз наклониться, чтобы поцеловаться в губы.
Сильвия непроизвольно отвернулась. Она вообще не жаловала прилюдное выражение чувств, считая это привилегией разве что детей и подростков. К тому же отец явно не хочет целовать Люсьену при всех, а главное — при ней, при Сильвии, которой видеть это неприятно.
Чье-то горячее дыхание обожгло ее собственную шею:
— Я сражен наповал, кошечка моя! — Людвиг дышал ей в лицо и прижимал к себе, обвивая рукой неприлично ниже талии.
— Послушай, отойди немного, мне жарко.
— Ничего страшного. Никому еще не было плохо от жарких объятий. Ты выглядишь просто потрясающе с новой прической!
— Спасибо.
— О, у тебя еще и новые духи? Я готов наслаждаться ими до конца жизни, вдыхая каждую клеточку твоего роскошного тела, Сильвия.
Она вздохнула. Пожалуй, без резких слов тут не обойтись:
— А от тебя пахнет рыбой! Фу!
Людвиг отскочил в сторону:
— Хм, извини… Да, правда. Сам ненавижу этот запах. Сейчас переоденусь, и мы вернемся к нашему разговору. — Он заговорщицки подмигнул ей и ушел принимать душ.
— Ну как вы? — спросила она у отца, присевшего рядом на скамью и терпеливо ожидавшего, когда Людвиг удалится.
— Отлично. Переловили всех! Людвигу даже повезло на медузу. Мы ее отпустили.
— Это благородно с вашей стороны.
— Зачем ты подстриглась?
— Ник, мне хочется пить! — капризно позвала Люсьена со своего шезлонга.
— Сейчас, Люс. Минута… — Ник снова повернулся к дочери. — Так что случилось?
Она насупилась:
— Не важно. Папа, а как ты считаешь, я еще красивая?
Ник всплеснул руками:
— Что значит «еще»?
— Тебе кто-то прижал хвост в Сете? — проницательно спросила Сиси.
— Нет!
— Так уж и нет! — Ник требовательно смотрел на Сиси, как будто та обязана была знать ответ.
— Отстаньте от меня. Я же говорю: все в порядке.
— Ник, она вернулась полчаса назад, расстроенная, прическу сделала явно сгоряча и кому-то назло.
— Я почему-то тоже так подумал.
Сильвия подняла глаза к небу и промолчала. Она уже давно привыкла и не обижалась, когда отец и Сиси говорили о ней, как о маленьком ребенке. И не важно, что ей уже двадцать пять. И не важно, что она сидит тут, возле них, и слышит, как они откровенно обсуждают ее дела. Иногда ей казалось, что они не побрезгуют, как в старые времена, перечислить, сколько она съела и как после этого сходила на горшок! Разумеется, по отдельности каждый общался с ней, как с взрослым человеком.
— Вам-то какое дело? — принимая навязанную роль, по-детски капризно сказала она.
— Ну, Ни-и-ик! — снова жалобно раздалось с шезлонга.
— Иду, Люс.
Отец встал и ушел, а вместо него, как по волшебству, возле лавочки вырос Людвиг в одних плавках, с мокрой головой. Весь его вид выражал одно большое удовольствие от собственной неотразимости. Картинно поигрывая бицепсами, он наклонился к Сильвии и снова коснулся щекой ее щеки.
— Ну что, кошечка, пойдем на пляж? Там нам никто не помешает… узнать друг друга ближе.
Сильвия снова закатила глаза и отвернулась. Ее не покидало чувство, что он и сам играет роль соблазнителя без удовольствия. Это было невыносимо.
— Ну что с тобой?
— Скучно-то как! — скорее сама себе, чем в ответ на его вопрос, сказала она.
— Да перестань! Разве со мной может быть скучно? Пуси-пуси… Ну, пойдем, а?
Дальше терпеть не было сил. Хотелось пить. Или купаться, или плакать… Непонятно, что именно, но что-то, связанное с водой. Сильвия молча встала и побежала к морю. Там Людвиг ее не найдет. Там она знает тысячи потаенных троп и диких пляжей.
Она мчалась вниз по склону, автоматически выбирая маршрут, и наконец, забравшись в малюсенькую бухту среди кустарника и молодых сосен, улеглась на спину на солнечном песчаном пятачке. Жалко, не взяла солнечные очки, теперь придется прикрывать лицо веткой или листом… Как же хочется пить! Или все-таки… Огромная неутоленная жажда томилась в ней и требовала немедленного насыщения.
Сильвия ничего не понимала и в то же время понимала все. Да, ей нужен любовник. Здесь плохо без мужчины, тело как будто само начинает сходить с ума. Людвиг бесится, и его мать бесится. Интересно, а этот новый знакомый… Но не отдаваться же Людвигу, в самом деле? И не знакомиться же с местными молодыми пастухами?.. А может, и правда поехать завтра утром в Сет, поболтать с ним, сделать вид, что ничего не видела? Да и какое это в сущности имеет значение, что он обнимался с другой женщиной? Может, это его жена. А во Франции ревновать к женам считается дурным тоном.
Тем более он был явно не прочь завести с ней роман. Он — красив. Он наверняка имеет богатый опыт общения с женщинами, а значит, искусен в любви. Он сказал, что у нее потрясающая фигура, роскошные волосы… Зачем она подстриглась?.. А завтра он расскажет о лице… Интересно, они сразу станут
