недвижимости. Ей больше не хотелось видеть вокруг пустующие комнаты, которые совершенно не нужны для двоих. Тогда он сказал ей, что хочет много детей, и тогда уж точно купит большой дом.
– Но только пусть это будет не очень скоро, девочка моя. Пока я хочу, чтобы ты принадлежала только мне одному…
Их квартиру постоянно наводняли какие-то люди, Грег водил ее на приемы, осыпал бесполезными подарками, в общем, развлекал как мог. Ей нравилась такая жизнь, хотя она чем-то напоминала три года, проведенные с Майклом, но не была столь прилизана и несла в себе гораздо больше остроты и разнообразия.
В конце ноября Мэг наскучила праздность, и она вознамерилась заняться бизнесом. Она не смогла придумать ничего лучшего, чем открыть рекламное агентство, как у Алекса.
Грег воспринял эту затею сначала с воодушевлением, но потом, вспомнив обстоятельства ее жизни в Париже, и еще то, что однажды услышал от Оскара, помрачнел и начал ревновать. Он не мог запретить ей вести дела, поскольку она пользовалась только собственными деньгами, полученными в наследство, и абсолютно от него не зависела.
Она построила работу в агентстве, точно воспроизведя структуру парижского. Теперь, когда приходилось подбирать персонал, общаться с художниками и менеджерами, она часто вспоминала, как работала летом, и несколько раз пыталась позвонить Натали. Но в Париже сказали, что та уехала, взяв бессрочный отпуск, будет не раньше Нового года. Ее не узнали по голосу, и она не стала расспрашивать подробней. Номер Алекса, разумеется, ей набирать не захотелось.
Зато она теперь постоянно думала о нем. Как-то вся ушла в себя, почти не общалась с Грегом, когда он забирал ее с работы и вез в ресторан ужинать. Тот догадывался, в чем дело, но терпеливо ждал, когда она переболеет, главное, чтобы по ночам никто между ними не стоял.
Неизвестно, сколько продолжалось бы это ожидание, если бы однажды она не выкрикнула имя Алекса во сне. Она проснулась от собственного голоса. Рядом сидел Грег, на котором не было лица.
– Так вот, значит, как его зовут?…
Ей вдруг стало страшно, показалось, что рушится что-то очень крепкое, незыблемое у нее под ногами. Она попыталась все загладить, перевести в шутку, но Грег не реагировал. Он сидел отвернувшись. Впервые ему было невыносимо смотреть на нее…
Мэг накинула плед и вышла на просторный балкон. Тотчас ледяной ветер прожег ее, спутал волосы, набросал в лицо мокрого снега с дождем. Где-то она уже видела такое. Хмурое ночное небо, пронизывающий ветер, Нормандия, залив. Ей было вот так же одиноко и холодно, а потом Грег подошел и обнял ее. Это было всего пять месяцев назад и – так давно! Это было в их первую ночь, которую они, как студенты, провели в машине.
Внезапно ей стало теплее. Грег обнял ее и накрыл еще одним пледом. В лицо им брызгал снег.
– Ты помнишь?
– Да, я как раз об этом думала. Что ты мне тогда сказал?
– Что ты замерзнешь без меня, и вообще, тебе будет…
– Грег, но я смогу без тебя. Теперь – смогу. Да и тогда, наверное, тоже. Хотя в одном ты прав: мне будет очень холодно.
– Скажи, тебе мало того, что я тебе даю? Тебе мало того, что я с тобой делаю, – голос его задрожал, он стал покрывать ее лицо поцелуями, – вот этого тебе мало, Мэг? Тебе нужен кто-то еще?
Она нежно отстранила его, тогда он прильнул к ее спине, заговорил жарко, скороговоркой:
– Мэгги, я потерял голову. Ты сводишь меня с ума. Честное слово, я думал, это пройдет, станет мягче… Но ты разжигаешь во мне только огонь. Голый огонь, который все уничтожает на своем пути. И с каждым днем это становится все сильней! Я – сумасшедший!
– Я тебя не люблю, Грег. Ты знал это с самого начала. – Где-то она уже слышала эти слова? Кто их говорил?…
– Мэгги!
– Не надо ни о чем говорить. Я не должна была выходить за тебя замуж. – Она поежилась, положила укутанные в одеяла локти на перила и выглянула на улицу. Ох, ну почему бывает так холодно, почему бывает так печально? Внезапно до нее дошло, что она ему сказала. Она повернулась к нему: – О господи, Грег, не слушай меня! Мне очень хорошо с тобой. Правда! Очень-очень. Я благодарна тебе за все, что ты делаешь для меня. Ты мне веришь? – Она почти жалобно смотрела на него. Если бы только он смог ее простить…
Если бы только он никогда ее не прощал! Ушел ли сам, выгнал бы ее – все равно, тогда, может быть, ей стало бы легче.
– Мэгги. Давай забудем об этом. Когда-нибудь ты выкинешь его из головы. Я все равно тебя люблю.
Вот этого она больше всего и боялась! И вправду как сумасшествие.
– Грег!
– Пойдем в комнату, ты вся продрогла.
Ее трясло. Но не от холода, а оттого, что хотелось кричать. Хотелось встать на середину комнаты, открыть рот и громко, с надрывом кричать, пока хватит воздуха в легких.
Грег юркнул под одеяло и резко потянул ее за собой, он был раздосадован. Ему хотелось понять, где витает ее душа, поймать ее и привязать к себе.
– Ты будешь мне с ним изменять? – В его голосе слышалась знакомая болезненная острота.
– Нет.
– Ты когда-нибудь полюбишь меня?
– Нет.
Стоял конец декабря. За все время их совместной жизни они ни разу не виделись с Оскаром. Мэг вообще не была уверена, что он слышал об их свадьбе. Но сама не хотела звонить в Англию, а Грег тоже не очень стремился к этому, боясь напороться на острый язык сына. Наконец Мэг получила пересланное из Парижа письмо, из которого поняла, что Оскар вообще ничего не знает.
«Послушай, Мэг, – писал он, – если ты на меня обиделась, то скажи. Два месяца не могу дозвониться. Почему ты не берешь трубку?… Как у вас с Алексом? Я звонил ему в агентство в ноябре, спрашивал про тебя, но он разорался, что знать ничего не хочет, я и не стал настаивать. Как отец? Давно вы виделись?
Ты не давай мои координаты Натали. У меня тут жизнь бьет ключом. Три лондонских издательства рвут меня на куски, так что времени на любовь не остается. Хотя… аэродром не пустует. Ты держись, сестренка. Все у вас наладится. Увидимся в Париже на Рождество. Целую в лоб!».
Странно, что Мелани не звонила ему. Неужели так была обижена на Грега, что забыла про единственного сына?
Большой дом Стейлингов теперь пустовал. Оскар никогда не любил жить в нем, с восемнадцати лет стремясь в Европу. Мелани, как говорили, была счастлива с Юджином в Чикаго.
Однажды вечером они зашли туда вместе, Грегу надо было взять какие-то вещи. Пока он рылся в кабинете, Мэг гуляла по комнатам, вспоминая прошлые годы, как будто не из своей жизни, как сцены старого кино, где она играла роль.
Вот гостиная, где они часто сидели с Майклом по вечерам. Вот комната Оскара, единственное уютное место в этом доме, она так любила проводить тут время, гораздо больше, чем у себя, то есть у Майкла. Вот просторный гулкий холл под тяжелой хрустальной люстрой, к которому спускались две полукруглые лестницы с резными перилами, отделанными красным деревом… Это дом, где вырос Оскар, это дом Мелани…
Внезапно повернулась ручка двери. Она щелкнула так неожиданно и оглушительно в этой мертвой тишине, что Мэг вздрогнула всем телом.
На пороге стоял Оскар. Строгий и гневный. На его волосах лежали снежинки.
– Что происходит?
– Оскар!
– Вы что, с ума посходили?
– Оскар, я…
– Почему вы мне ничего не сказали, Мэг? Что за цирк? Какая свадьба? Вы что, с ума посходили?! – Его
