должно быть 90-60-90.
Такой наглости она не ожидала, это даже как-то вернуло ее в чувство.
– И ты это говоришь после того, как «не узнал» меня на улице.
– Правда? А когда это было? – Он удивленно приподнял брови, но тут же взгляд его снова стал нахально-озорным. – Ладно, не обижайся. Я просто не мог позволить себе поздороваться с тобой при всех. – Он дотронулся кончиками пальцев до ее шеи. – Это нужно делать в другой обстановке.
– Алекс, я тебя не понимаю.
– Да? Видишь, как мы с тобой общаемся? Разве ПРОСТО бывшие сослуживцы такое могут себе позволить?
Она слегка покраснела и пробормотала, с трудом разлепляя губы:
– Просто сослуживцы еще и не такое себе позволяют, насколько я помню из мировой истории служебных отношений. – Она чуть не сказала «служебных романов».
– Ладно, рассказывай, как дела. – Он покачивался с носка на пятку, заложив руки в карманы. – Счастлива в браке?… А к нам – какими судьбами?
– Подругу жду.
– Подругу? – Он быстро посмотрел ей в глаза, казалось в самую суть, и она поняла, что он чувствует сейчас совсем другое, совсем не то, что говорит. И не было в них нахальства и самодовольства, а было странное напряженное ожидание, даже страх. Он взял ее за руку своими ледяными пальцами и больше уже не поднимал глаз. Его взгляд ползал под ногами, терялся где-то в трещинках паркетного пола.
– А я ведь тоже скучал…
– Тоже?
– Ну ладно, мне надо идти. Да, э-э-э, если возникнут профессиональные вопросы, как у президента к президенту, ты ведь у нас теперь в рекламном бизнесе, – он усмехнулся, – звони.
– Всего хорошего. – Какие же крепкие подоконники в его офисе! Как они хорошо подпирают непослушное тело!
Вот и все. И ради этого она не спала ночь, три часа провела в салоне красоты и выпила полпузырька успокоительного.
Натали подошла через минуту. Мэг захотелось ее растерзать:
– Знаешь что, – она выпрыгнула на подругу из зарослей живых цветов, – ты могла бы появиться на пять минут позже или раньше, а? Как будто специально дождалась, когда мы с ним встретимся и разойдемся.
– Да ты что! – Натали не очень натурально изобразила удивление. – Ты разговаривала с Алексом? Вот это да!
– Послушай, зачем ты меня сюда позвала? Мы не могли встретиться на улице? – У Мэг зародилась тревога, она пока сама еще толком не могла сказать, что ее беспокоит, но чувствовала, что сейчас произойдет что-то очень важное. Что-то очень…
– Мадемуазель, я вот подумал и решил все-таки побеспокоить вас кое-какими вопросами. – Алекс стоял перед ней и обезоруживающе улыбался.
– А разве мы еще не все обсудили?
– Нет, конечно. Пойдемте ко мне в кабинет. – Он развернул ее за плечо своим фирменным жестом. – Пойдемте, вы не пожалеете.
Лицо Натали совершенно утратило признаки конспирации, она улыбалась широкой улыбкой.
– Вы все подстроили, да? – Мэг старалась совладать с артикуляцией, но слова выговаривались плохо и почему-то с сильным американским акцентом.
– Конечно! – И не успел он закрыть дверь за собой, как резко прижал ее к себе и начал бесцеремонно целовать.
– Мэгги! Я хочу тебе наконец все объяснить. Хватит уже нам играть роли…
Мысли путались. Голова кружилась. Время потеряло границы. Они сплелись дрожащими телами и почему-то плавно покачивались, словно в медленном вальсе.
Снова эта музыка. Откуда она берется в голове?
– Алекс.
– Что, родная моя?
– Что мы делаем? Мы танцуем?
– Да.
– Алекс… Ты опять играешь со мной?
– Я тебя люблю, моя хорошая, как ты до сих пор не поняла?…
Ей показалось, что мир куда-то уплывает, переворачивается в глазах, остаются только Алекс и она. И эта французская гармошка.
– Просто люблю. Всегда любил.
Всеми клеточками своего мозга желая, чтобы это был не сон, она высвободилась.
– Алекс. Я тебе не верю! Я уже устала от твоей игры в кошки-мышки. Я для тебя – такая же, как все твои, как там сказала Мари? Пальцев на руках не хватит перечислить.
– Это не так, – хриплым шепотом произнес он. – Это не так! Ты всегда была исключением. Все это видели, кроме тебя!
За дверью послышалась возня, быстрый топот каблуков и резкий голос Натали:
– Нет! Его нет!.. Его нет на месте! Не пущу! – Они увидели, как ее силуэт с распростертыми руками прилип к прозрачно-матовому стеклу белой двери.
– Ты что, перешла в секретарши? – послышался голос Оскара. – Ну-ка, уйди, он мне срочно нужен!
– Я же сказала: его нет! Ни для кого!
– Забавно. – Оскар немного постоял и, судя по затихающим шагам, удалился.
Они долго молчали, стоя в разных углах кабинета и тяжело дыша. Алекс сел за свой стол.
– Значит, как все мои Мари?… Значит, в кошки-мышки? А кто из нас вышел замуж?… Мэг, зачем тебя угораздило это сделать, скажи?! Назло мне и Мелани?!
– Нет, что ты, дорогой. Я очень люблю своего мужа!
– Тогда – уходи. – Казалось, он специально не поднимал глаз. – Уходи, я прошу тебя. Пожалуйста. Иначе я за себя не отвечаю… Уходи!
Она развернулась на каблуках и, удивляясь своей реакции, совершенно спокойно, даже с каким-то злорадством спросила:
– А что будет, если я не уйду? Что ты со мной сделаешь?
Теперь ситуация была полностью в ее руках. Ее саму словно обжигало сухим льдом, но она уже владела собой и знала, что это от радости. Самое главное, самое дорогое и заветное уже выскочило на свободу, не смогло уместиться в душе: «Я тебя люблю, моя хорошая». И ресницы сами опускались в сладкой истоме, когда она вспоминала этот хриплый шепот.
Она не сразу поняла, что произошло, когда он выскочил из-за стола и с утробным рыком кинулся в ее сторону. Короткая потасовка у двери, поворот замка… и она на свободе. Наверно, это забавно выглядело со стороны, она мелко перебирала каблучками, на ходу поправляя одежду, и старалась ни на кого не смотреть. Почему-то судорожно кутала шею в тонкий шарф. Туда же хотелось спрятать и голову. А лучше вообще зарыться в песок, как страус. Правильно Оскар сказал!
И она уже почти скрылась за поворотом коридора, когда ее оглушили эти слова:
– Да пропади ты пропадом! Я с прошлого апреля не могу выкинуть тебя из головы! Больше года! Как идиот!
– Наверное, это не очень хорошо, так напиваться с утра? – спросила молодая женщина у бармена. – Мне еще бордо, пожалуйста.
Он улыбнулся: как все-таки милы эти француженки! Они беспечны и легкомысленны, ну что серьезного может произойти в жизни этой красивой мадемуазель?…
Мэг залпом опустошила бокал, поставила его на стойку:
– Еще!
– Мадемуазель! Время – двенадцать утра.
– Еще!
