Синяя? Салфетки, кажется, были желтые. А эта — синяя — для записок-напоминаний, которые она любила расклеивать по всей квартире, маленькая синяя бумажка, сложенная вдвое, это — что-то еще.
Весенний ветер подхватил клочок чего-то важного из ее жизни (это она точно поняла, хотя и не вспомнила, чего именно), понес по мостовой, кружа над лавочками на тротуаре, заталкивая под колеса машин. Шерли с наиглупейшим выражением лица наблюдала траекторию его полета и молчала.
— Ты меня слышишь? Эй! Шерли! — Антуан теребил ее за рукав.
— Что?
— Нам пора.
— Куда?
— Как куда? В комнату, конечно! Я замерз. Пойдем, солнышко мое.
— О-о! — Шерли округлила глаза и повернулась к Антуану, когда клочок исчез за поворотом улицы. — Встретиться!!!
— Что с тобой?
— Встретиться!!! Я вспомнила! Антуан… О, это очень важно! — Шерли трясла его за грудки, бессвязно повторяя одно и то же. — Это… Как же я могла… Встретиться!!! Синяя бумажка! Там телефон!
— Шерли, ты можешь объяснить, что происходит?
Но она только смотрела на него во все глаза, приложив ладонь к губам, и в ужасе качала головой. Еще час назад Синди не могла уговорить ее на этот шаг, а теперь она так остро жалеет об упущенном шансе… Странно все-таки устроена жизнь!
— Антуан, мне надо бежать, — наконец выговорила она и выбежала с балкона в комнату.
В гостиной никто даже не заметил ее стремительного бега: все были заняты обсуждением предстоящей свадьбы.
Ни на тротуаре, ни под лавками листочка не было. Даже в двух урнах его не оказалось — она хорошо проверила. Спрашивать у прохожих, не пролетал ли здесь синенький клочок бумаги, было бессмысленно, да и прохожих сейчас не найдешь: все разбежались от дождя.
Шерли стояла, сосредоточенно глядя себе под ноги, и с удивлением чувствовала, что успокаивается. Весь сумбур сегодняшнего дня уходит вместе с дождевой водой в сточные решетки на асфальте. А на его место возвращается утреннее ПРЕДЧУВСТВИЕ.
Дождь постепенно прекратился, и выглянуло солнце, хотя с деревьев продолжали падать редкие капли. По мокрой мостовой шумно проезжали машины, разбрызгивая весенние лужи, снова заверещали сумасшедшие воробьи… Город улыбался: умытый, чистый и радостный. Только синяя бумажка пропала навсегда.
Шерли медленно побрела по бордюру, задевая воду в лужах и совершенно не жалея новых сапог, купленных позавчера в честь дня рождения. Хорошо, что, выбегая из дома, она накинула пальто — на улице еще зябко, хотя солнце припекает по-весеннему.
И все-таки странно устроена жизнь. Шерли попыталась вспомнить цифры, продиктованные Синди, — не вышло. Конечно, мобильный номер запомнить нелегко…
Вот тебе и пожалуйста: сейчас они могли бы встретиться с этим загадочным Подарком. Может быть, именно к нему и относилось ее предчувствие, но где его теперь взять? Если только…
В этот момент одна из проезжавших мимо машин с головы до ног окатила ее водой из лужи. И, в прямом смысле слова обтекая, Шерли радостно и громко произнесла, глядя перед собой:
— Господи, ну какая же я идиотка!!!
Потому что в этот момент вспомнила, что номер-то можно заново узнать у Синди!
Она медленно подняла глаза и увидела, что, выскочив из машины, к ней с виноватым видом несется какой-то чудак и размахивает руками.
— Мисс, простите меня!!! Вы вовсе не идиотка! Это я — идиот! Я вас не заметил… О господи, да вы совсем мокрая! Мисс!
— Да… — проговорила она рассеянно, набирая номер Синди. — Конечно вы. И я — тоже.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позднее».
2
А в прошлом году была такая же весна, только лучше. И точно такой же день рождения, много друзей, подарки, шумное продолжение вечера в каком-то клубе. И Антуан был милый, добрый, ласковый, он, кажется, ее даже немного любил… Самую чуточку. И Шерли была счастлива.
Она была счастлива весь вечер, пока не увидела, что он с кем-то разговаривает в телефонной будке.
В клубе, стилизованном под уличное кафе, стояло с десяток таксофонов, начиная с антикварного образца, созданного в начале прошлого века, и заканчивая экземплярами, заполнявшими улицы современных городов.
Неосознанная ревность царапнула ее уже тогда, но Шерли попыталась себя успокоить. Мало ли с кем может говорить человек? Может быть, он вспомнил про важное дело и решил позвонить… Может, кто-то из клиентов ждал его звонка…
Но беспокойство нарастало, непонятное, смутное и очень сильное. Через десять минут бесполезной внутренней борьбы, обозвав себя подозрительной дурочкой, Шерли решила убедиться, что Антуан разговаривает с клиентом. Оглушенная клубной музыкой, она забежала к нему в таксофон и, когда захлопнула почти герметичную дверь, услышала:
— …позвоню, разве я могу про тебя забыть, солнышко мое?..
Сразу стало очень тихо. Просто все звуки куда-то пропали. Антуан оборвал себя на полуслове и повесил трубку, с ужасом оглянувшись на нее. Шерли отвернулась, чтобы скрыть смятение на лице. Антуан не должен узнать, что она все слышала.
В ушах стоял странный гул. Почему она так испугалась? Почему он врет, а ей стыдно?
Наконец, найдя в себе силы, Шерли улыбнулась ему, сказала, что голова гудит от шума и она совсем оглохла. Потом под каким-то предлогом отлучилась в бар и там напилась до чертиков в компании бармена. День рождения был безнадежно испорчен. Впрочем, на часах в тот момент уже было двадцать второе марта…
Антуан потом несколько дней с опаской заглядывал ей в глаза, бормотал что-то о том, что клиенты совсем оборзели — обрывают мобильный по ночам, а он, как воспитанный человек, перезванивает им из таксофона… И всякое другое в этом же духе. Но Шерли уже поняла, в чем тут дело. Натали… Впрочем, лучше рассказать все по порядку.
Однажды, будучи еще студентками последнего курса университета, Шерли и Грета возвращались домой с какой-то вечеринки, закончившейся слишком рано. В городе стоял замечательный майский вечер, тихий и теплый. Красное солнце садилось за дальние крыши домов: если стоять в парке, закат был отлично виден. Жизнь казалась прекрасной! Такой же прекрасной, как весенний Чикаго, и единственное, что омрачало настроение, это предстоящие выпускные экзамены по общим дисциплинам.
Вечеринка действительно закончилась слишком рано, и, немного подумав, подруги решили, что пойдут в гости еще к кому-нибудь. Но никого не было дома, или просто не отвечали мобильные. Тогда Грета вздохнула:
— Ладно. Есть тут у меня один резерв… Не хотелось бы конечно, но что делать!
— Что за резерв?
— Только, чур, не отбивать!
— Очень надо! Что за парень-то?
— Привязался на улице. Дал свой телефон… Пришлось записать на его глазах, чтобы отстал… Вот смотри. Какой-то Антуан.
— Хм. А он хоть симпатичный?
