чтобы попробовать найти во всем этом хотя бы намек на логические связи, но, с другой стороны, было совершенно ясно, что к логике это не имеет ни малейшего отношения. Милостивые боги! Он оказался втянутым в дела самих небожителей.
Мигнариал появилась как раз в тот момент, когда Ганс уже собрался уходить. Обратив внимание на его великолепный наряд, она спросила его о нем. Ясное дело, она и понятия об этом не имела до сего момента! Моргнув, Ганс искоса бросил взгляд на ее мать. Та пристально посмотрела на дочь.
— Ступай в дом, Мигни, — сказала Лунный Цветок с необычной для нее резкостью, — и займись приготовлением на ужин молодых побегов тростника с луком, которые принес отец!
В полном потрясении и задумчивости Ганс ушел, а Лунный Цветок так и осталась сидеть, ничего не слыша и ничего не видя перед собой. Как любая мать на ее месте, она пребывала в полном расстройстве чувств.
Последующие двадцать шесть часов показались Гансу мучительно долгими: время тянулось с черепашьей скоростью. Спал ой отвратительно, а о снах не стоило даже вспоминать.
Восхождение Ганса на гору Орлиный Клюв закончилось как раз в тот момент, когда дневное светило начало скатываться за горизонт, на другую сторону земного шара. Был он в том же роскошном своем наряде, который способен вызвать приступ зависти у любого преуспевающего коммерсанта. Проявляя крайнюю осторожность и заставляя себя не торопиться, Ганс с неимоверным трудом пробирался между поваленными и разбитыми колоннами и разбросанными всюду огромными камнями с острыми гранями и трещинами, в которых водились пауки и змеи, ящерицы и скорпионы, изредка попадались черепахи. Но больше всего хлопот доставляли то и дело встречающиеся по пути растения с острыми шипами и колючками. Именно они, эти создания, стали теперь полными хозяевами Орлиного Клюва, бывшего Орлиного Гнезда. Все обитатели здешних мест давным-давно вымерли, хотя поговаривали, будто прежний владелец имения, а также члены его семьи время от времени появляются и бродят там. Вот почему люди старались обходить стороной этот некогда прекрасный особняк на вершине горы.
И все же значительная часть здания была цела, кое-где сохранилась даже крыша. В своем развевающемся на ветру великолепном голубом плаще и тунике, украшенной золотой вышивкой и зеленой, изумительного оттенка отделкой по краям, Ганс, ощущая при каждом движении непривычно ласковое прикосновение тонкой ткани к телу, подошел наконец к старому дому и остановился перед дверным проемом. Кромешная тьма разверзлась перед его глазами, а на дверных косяках едва виднелись сохранившиеся еще с древних времен мрачные брызги — пятна преступно пролитой крови. Беспокойно оглядываясь по сторонам, он стоял перед входом, не решаясь войти, так как его не радовала перспектива сразу оказаться в царстве теней и мрака.
В доме его встретили приветствием. Но вовсе не Илье и не прекрасная дама.
Конечно, нельзя отрицать, в ней было что-то женское, это особенно чувствовалось в очертаниях фигуры, облаченной в длинное и теплое пурпурного цвета вечернее платье, перехваченное красным поясом и отделанное по краям серебром. Это было красивое и дорогое одеяние, которое подчеркивало фигуру, но главное, что обращало на себя внимание, это ее лицо. Вернее, его отсутствие.
Чуть не споткнувшись, Ганс резко остановился и вперил свой взор.., в пустоту. Как будто его взгляд чуть отклонился и он смотрел не на нее, а на что-то рядом с этой женщиной, когда она, приветствуя его, протянула ему свою красивую, холеную руку.
Из украшений на руке у нее было лишь одно кольцо, которое Ганс тотчас узнал. Именно это кольцо видел он вчера в устремленном к небесам храме божественного Ильса и божественной супруги его Шипри.
— Тебе некого здесь бояться, Ганс, брат Теней и Полумрака, Избранник народа илсигов, Сын Ночных Теней и Мрака, — раздался в тишине очень приятный и, безусловно, женский голос.
— Кого мне бояться? Той, у кого даже лица нет? Я и не боюсь!
Смех ее напоминал перезвон серебряных колокольчиков.
— Так выбери лицо сам, — предложила она, предоставив ему такую возможность.
Блики света заметались над ее плечами, сначала сформировалась голова, а затем и лицо. Ему стало как-то не по себе. Перед ним было лицо Лирайн, той Лирайн, которая вместе с Борном участвовала в заговоре против принца Кадакитиса и всячески старалась втянуть в него Ганса (что, впрочем, ей удалось). Она была казнена за это преступление, тогда-то и исчезло ее прелестное лицо. Оно исчезло и сейчас, и на смену ему появились своеобразные черты лица той дворцовой наложницы, которая, на свое несчастье, оказалась где-то рядом в ту ночь, когда он выкрал Сэванх из личных апартаментов правящего принца. Когда Ганс обнаружил ее, она с надеждой молила, чтобы он не трогал ее. А сейчас он даже имя ее не смог вспомнить.., да, Тайя!.. А, да все это неважно! Она уже становилась кем-то другим — Ух!..
Возглас этот был вызван тем, что исчезающее лицо Тайи сменилось лицом… Лунного Цветка! Ну да, Лунный Цветок, — эти ее серьги, ее подбородки, ну и все остальное!
«Нет уж, спасибо!» — чуть было не сказал Ганс, и после этого ему стало немного легче.
Но настоящим шоком для него оказалось появление следующего лица, которое он узнал не сразу, а лишь через несколько мгновений после того, как взглянул на него. Это было лицо женщины, которую убили всего два месяца тому назад, и все из-за ее ужасной палки, которой она размахивала направо и налево в людской толпе на рынке. Она замахнулась и на него этой палкой, а он в ответ даже слова не успел сказать, как она уже погналась за кем-то другим. Ганс был вынужден проглотить обиду!
А теперь прямо перед собой он видел лицо, которое хорошо знал и которое всегда мечтал увидеть как можно ближе. Она улыбалась, эта по-настоящему прекрасная дочь почтенного Шафралайна. Девушка лет семнадцати-восемнадцати по имени Эзария — истинная леди Эзария. Редкая красота девушки настолько поразила Ганса, что не единожды давал он волю своей фантазии, предаваясь мечтам о ней.
— Так ты знаешь, — с силой выдохнул Ганс. — Ведь все эти лица ты извлекаешь из моей собственной памяти!
А Эзария тем временем превращалась в Мигнариал, миловидную Мигнариал, которая, устремив на него безмятежный взгляд, заговорила:
— Тебя ждут к обеду завтра поздно вечером. Не бойся, тебе ничто не угрожает. Ты должен быть в этой одежде. Место тебе известно. Никто из людей там давно не бывает, и сплошь серебрится вода. Серебро принадлежи! тебе, о Сын Тени и Полумрака, Избранник народа илсигов.
Теперь он знал, конечно же, кем была на самом деле та, что приветствовала его. Это казалось
