человечества» Донни Хэтуэя или «Вдохновляющей информации» Шагги Оттиса. Проигрыватель работал на полную громкость, и по улице не тарахтел автобус, поэтому Авраам Эбдус, находившийся на расстоянии пяти домов от Руда-младшего, тоже слышал эти песни. Барретт пропах музыкой, она неизменно окружала его, как аромат парфюма. Естественно, Авраам не чувствовал этого запаха, но догадывался, что Руд насквозь пропитан музыкой.
Видеть Барретта в одиннадцать часов утра доставляло Аврааму радость — неизвестно почему. Это происходило раз в несколько дней, совершенно случайно. Тот и другой взирали на мир с высоты своих крылец, как два короля. В дни потеплее они проводили на улице больше времени, в мороз или дождь выходили только на минутку. Авраам старался придерживаться этой традиции вопреки всему и полагал, что Руд-младший рассуждает примерно так же. Но поговорить об этом с соседом он не мог; они лишь кивали друг другу или иногда махали рукой.
Старшего Руда Авраам давно не видел и иногда задумывался, куда тот подевался.
По затененной листвой улице проезжал автобус.
Новая фраза на потрескавшемся асфальте.
Карнизы — линия горизонта, двери — входы в ущелье.
Дин-стрит, естественно, влияла на его работу, по-другому и быть не могло. Авраам рисовал фасады домов из бурого песчаника, раскрашивал их черной краской и дополнял абстракциями. Его фильм, помимо всего прочего, был еще и архивом подсознательного, кладбищем тайных замыслов. Однажды Авраам даже испугался, узнав нарисованную на крыльце фигурку, окутанную серым светом. Странного человека, Барретта Руда-младшего, вышедшего подышать утренним воздухом. Он трудился над этими кадрами, составившими примерно минуту фильма, две недели, а потом вдруг устыдился их. Но не уничтожил фигурку, оставил стоять на крыльце. Человек подышал с минуту воздухом и вернулся в дом.
Фильм пожирал его дни и годы, но Авраам не возражал против этого. Он уже не мог вспомнить мотивов, побудивших его сделать ранние кадры именно такими, а не другими, сопоставить их с реальными событиями собственной жизни. Уотергейт, Эрлан Агопян, уход Рейчел. Фильм проплывал над рутиной — над чашками кофе, газетами, воспитанием сына. Все остальное вообще не имело значения — настроения, разные мелочи. Человек, переходящий из одного дня в другой на пути к высоким целям.
Авраам был уверен в том, что развенчал концепцию времени.
Именно поэтому, а не из страсти к смерти, он обожал читать газетные статьи о чьем-нибудь уходе из жизни. Быть может, только это и имело какое-то значение: смерть бесшумно закрывала всеми забытые счета и проливала свет на жизни, которые после похорон длились еще долгие десятилетия. Авраам прочитывал эти некрологи за завтраком и цитировал их сыну с преувеличенным воодушевлением, с напыщенным смаком:
— Жил в Мексике, был одним из телохранителей Троцкого, позднее работал редактором «Популярной механики» — ну разве не забавно, Дилан? Все эти жизни, такие яркие и противоречивые! Мы ничего о них не узнали бы, если бы они не оборвались! — Чем дольше Дилан молчал, тем сильнее Авраам раззадоривался. — Жан Ренуар, его отец был художником, ну, ты знаешь. Или вот еще, слушай: Эл Ходж! Он играл в «Зеленом Шершне» и в «Капитане Видео». Просто невероятно.
Сиджер, Стэффорд, Вишес. Фамилии выстраивались в длинную вереницу — как утренняя молитва.
— И что самое интересное, про всех этих людей пишут, будто они были гениями. Вот послушай…
В общем, Аврааму повезло, что сегодня утром сына еще не было за столом, когда он читал газету. Никто гениальный не умер. Вообще не оказалось ничего интересного. Глубоко разочарованный, Авраам перевернул последнюю страницу и увидел фотографию Мингуса Руда в нелепой рубашке и с какой-то тряпкой, пришитой к воротнику.
— Хм, хм… Ну и ну. На это тебе стоит взглянуть, Дилан.
Мальчик, жуя с открытым ртом, никак не отреагировал на эти слова.
Авраам свернул газету нужной статьей кверху и протянул сыну. Материал был подан небрежно, изобиловал неясностями и не шел ни в какое сравнение со статьями о смертях знаменитостей, но при этом содержал много занятного.
Бруклин, шестнадцатое мая. Как сообщает полиция семьдесят восьмого округа, в понедельник вечером подростком в костюме супергероя сорвана тайная операция по захвату опасных преступников в Форт Грин.
Ряженый супермен — шестнадцатилетний Мингус Руд — пробрался на территорию жилого комплекса Уолт Уитмен, по-видимому, спрятался на дереве, и спустя некоторое время напал на детектива спецслужбы, заключавшего в этот момент сделку с известными наркодельцами, очевидно, приняв его за преступника. Попытка захвата торговцев наркотиками обернулась настоящей головной болью для детектива Морриса, которому потребовалась медицинская помощь, а кроме того, пришлось писать множество отчетов о произошедшем. Тщательная подготовка к операции по захвату закончилась ничем, не удалось арестовать никого из преступников.
Утешением для полиции стало лишь задержание мистера Руда, позднее отпущенного под ответственность отца. Облаченный в самодельную маску и накидку, мистер Руд назвался «Аэроменом» и отказался отвечать на вопросы без адвоката.
По сообщениям полиции, в последнее время зафиксировано несколько случаев столкновения граждан с человеком, одетым как супергерой…
И далее в том же духе.
Дилан густо покраснел.
— Можно я возьму ее?
— Конечно. — Авраам развел руками.
Мальчик засунул сложенную вчетверо газету в рюкзак и выскочил из-за стола так поспешно, что чуть не опрокинул стакан с соком и тарелку с недоеденным завтраком. Уши его горели как красные фонари.
— Пока! — крикнул он из прихожей.
Дверь громко хлопнула.
Вопросы? Естественно, у Авраама возникла уйма вопросов. Тебе что-нибудь об этом известно, сын? Может, поделишься со мной? Расскажешь, по крайней мере, где вы с Мингусом пропадаете днем и ночью?
Скажи, что же это такое — Бруклин? Не воплощение ли безумия?
Быть может, мы с тобой прокляты, мой дорогой любимый мальчик?
Нет, на эти вопросы никто не даст ответов.
Он сделал то, чего не делал никогда: пропустил первый урок в Стайвесант. Отправился на поиски Мингуса, с которым в последнее время встречался только случайно. Подозревая, что раньше десяти утра приятель не поднимается с постели, Дилан все же пошел к его школе и принялся заглядывать в окна классов. Будить Барретта, а тем более привлекать к себе внимание копов, школьных охранников или кого бы то ни было еще, до ужаса не хотелось — он чувствовал, что если войдет в школу, обязательно нарвется на какие-нибудь неприятности. Белый мальчик возле Сары Дж. Хейл, в девять утра, первый урок только начался. Не обнаружив там Мингуса, он отправился в Стайвесант и сидел, сгорая от нетерпения, на французском, физике и истории. Газета, извлеченная из рюкзака, вновь подтвердила невероятное: это все же случилось, Аэромена сцапали, быть может, даже не в первый раз. Утешало только то, что в статье не исказили его имя. На большой перемене Дилан вернулся в Бруклин, на проклятый клочок земли, принадлежащий Саре Дж. Хейл, обошел весь школьный двор и улицы вокруг в поисках Мингуса. В награду за старания судьба послала ему встречу с Робертом Вулфолком, — быть может, в глубине души, охваченной паникой, переполненной чувством вины, он сам желал этого.
Роберт в компании двух друзей сидел на крыльце одного из зданий на Пасифик-стрит, напротив школы. Все трое держали по стаканчику пива, в случае чего готовые быстро и ловко спрятать его в широком рукаве. Жизнь шла своим чередом — весна, солнечный день. Ни копов, ни охранников, ни группировок —
