гостиной, на диване. Сколько же он проспал? Посмотрел на часы – самое начало седьмого.
– Энди! – позвал он. Ответа не было.
Он не помнил, как спустился в гостиную. Помнил только, как они с Энди лежали на кровати в спальне и ждали, вдруг зазвонит телефон. Мартин поднялся наверх. Спальня была пуста.
В ванной Энди тоже не было. Дверь в комнату Кэти была прикрыта, но Мартин сразу понял – жена там, сидит на кровати дочери. Он подошел к ней, но она даже головы не подняла – сидела с закрытыми глазами, прижав к груди подушку. Мартин присел рядом.
– Они и Гарфилда забрали, – сказала Энди.
– А вот это – хороший знак.
Она открыла глаза и переспросила механически, без всякого выражения:
– Хороший знак?
– Раз взяли игрушку, значит, зла ей причинять не хотят.
Она кивнула, но глаза по-прежнему были пусты. У нее шок, догадался Мартин.
– Пойдем-ка вниз, тебе надо выпить чаю, – сказал он.
Энди снова кивнула, но продолжала сидеть.
Когда Кэти забарабанила в дверь, Мик стоял у плиты, жарил яичницу.
– Помогите! – кричала девочка. – Выпустите меня!
Джордж Макивой оторвался от газеты и сказал, презрительно хмыкнув:
– Ее высочество изволили проснуться.
– Я пойду к ней. А ты последи за яичницей, ладно? – Каннинг протянул Макивою лопаточку.
– Не забудь только…
– Да знаю, знаю, шлем, – перебил его Каннинг. Он достал шлем, натянул его и только после этого отпер дверь.
Кэти стояла четырьмя ступеньками ниже и смотрела на Каннинга широко распахнутыми глазами. В подвале было темно. Каннинг развязал рюкзак, вытащил плюшевого Гарфилда.
– Смотри, что я тебе принес. – Он протянул девочке игрушку.
– Хочу домой! – сказала она.
– Сейчас не получится. Нельзя. – Он снова протянул ей Гарфилда.
Кэти собралась было что-то возразить, но передумала и взяла котенка.
– Спасибо.
Каннинг хотел ответить: «Не за что», но не успел – она швырнула игрушку ему в лицо, бросилась вверх по лестнице и проскочила у него между ног.
Каннинг, матерясь, помчался за Кэти по коридору, в три прыжка нагнал ее, сбил с ног и крепко схватил. Она вырывалась и кричала:
– К маме! К маме хочу!
– Не ори! – шикнул на нее Каннинг.
– Отпустишь – не буду орать!
– Да не могу я тебя отпустить… – начал было Каннинг, но договорить не успел, потому что она снова принялась визжать.
Он швырнул ее на раскладушку, зажал рот ладонью. Крики стихли, но тут Каннинг, будто обжегшись, отдернул руку. Он зажал рот маленькой девочке. Мог ведь ее убить. Задушить… Он отступил на шаг назад, поднял руки. Кэти была изумлена не меньше, чем он сам.
– Что? – спросила она недоумевающе.
– Прости. Я не хотел тебе рот зажимать. Я вообще не хотел делать тебе больно.
Кэти спустила ноги с раскладушки и взглянула на него уже с любопытством.
– А почему ты в маске? – спросила она.
– Потому что если ты не увидишь моего лица, то, когда мы отправим тебя домой к родителям, ты не сможешь рассказать полиции, как я выгляжу. – Каннинг присел перед ней на корточки. – Ты уж меня извини, я действительно не хотел тебя пугать. Но ты должна слушаться меня и моего друга, понятно? Тебе придется пробыть здесь несколько дней, а потом вернешься домой.
– Обещаешь?
Каннинг перекрестился:
– Жизнью клянусь.
Энди Хейс положила трубку:
– Билет на мое имя заказан.
– Я отвезу тебя в аэропорт.
– Нельзя, – покачала головой Энди. – Ты должен вести себя как обычно. Так они велели. Тебе надо идти на работу. Не то они решат, что мы отказываемся выполнять их условия.
– Да, наверное, – со вздохом согласился Мартин.
– Никаких «наверное», – сказала Энди жестко. – Обещай, что не будешь сообщать в полицию, не будешь сам ничего предпринимать.
Мартин обнял ее, поцеловал в макушку.
– Обещаю.
Она прижалась к нему.
– Я позвоню тебе из Лондона. Этого они мне не запрещали.
Макивой надел шлем, взял со стола поднос. На нем была бумажная тарелка со спагетти, хлеб, пластмассовая вилка.
– Я отнесу, – предложил Каннинг, сидевший за столом, решая кроссворд в «Айриш таймс».
– Да все в порядке, Мик. Я справлюсь. Ножницы где?
– Там, над мойкой. Ты бы ей молока налил. Надо же ей попить чего-нибудь.
Макивой поставил поднос, сунул в карман джинсов ножницы, достал из холодильника молоко, налил немного в пластмассовую чашку.
– Что еще предложить ее высочеству? – спросил он.
Каннинг отвечать не стал и снова углубился в кроссворд.
Макивой подошел к двери в подвал, отодвинул засов, толкнул дверь ногой. Кэти сидела на раскладушке с Гарфилдом в руках. Услышав шаги, она подняла голову. Макивой поставил поднос, и она взглянула на него с отвращением.
– Это что, спагетти?
– Не хочешь – не ешь.
– А что-нибудь другое есть?
– Нету. Либо спагетти, либо – ничего.
Кэти фыркнула и погладила игрушку. Макивой вытащил из кармана ножницы. Кэти испуганно взглянула на него.
– Не надо, пожалуйста, не надо! – Она прижала Гарфилда к груди.
– Ты не дергайся, тогда больно не будет.
Энди открыла чемодан и тупо в него уставилась. Что с собой брать-то? Непонятно даже, надолго ли она уезжает. Она услышала на лестнице тяжелые шаги Мартина – он шел медленно, будто каждый шаг давался ему с огромным трудом. Он подошел к ней, положил руки ей на плечи.
– Не могу понять, что с собой брать, – сказала она.
– Возьми чего-нибудь на пару дней.
– Ну что?
– Джинсы, рубашки, белье. Мне-то откуда знать?
– Мартин, почему они требуют меня? Почему хотят, чтобы я летела в Лондон, а ты оставался здесь? Почему не сказали, чего от нас хотят?
Она спиной почувствовала, что Мартин пожал плечами.
