А мы в глубокой жопе
Зашить карманы, забить окно
Босой ногой раздавить говно
Срастись всецело, залечь пластом
И ползти наружу слепым глистом…
Ведь мы в глубокой жопе!..
Осенняя песня
И белый песок, поджаренный ласковым солнцем
И распятые птицы кружатся в моей слепоте
И каждый столбик обоссаный дикими и домашними
псами
И окровавленные деревья, сваленные в кучу после
расстрела
И парад раненых красноармейцев с костылями
и бинтами наперевес
И обезумившие бетонные дома под упрямым
московским небом
И наш первобытный мистический страх перед ночью
И раздавленный танком сверчок, шевелящий
оторванной ножкой
И мягкие тёплые трупы котят на обеденном столе
И гордые песни лунной совы
И скрип сухих листьев под ногами, не понятый
до поры до времени
И условные обозначения того чего нет и того чего нет
И брачные игры надёжно укрытые стеклянными стенами
И очки без стёкол чтоб лучше видеть чужие очки без
стёкол
И всё это рухнет на нас так много
Что кишки и мозги разлетятся как мухи
И это случается каждый год.
Кровавое лето
Пойдём в Детский мир
Купим плюшевого медведя
Будем с ним играть.
На самом краешке
Над коричневой рекой
Нестерпимое зловоние
Напомнило мне
Что я смертен.
Прилетит седьмая пуля
Угодит в твою башку
Тут и вспомнишь
Тут и скажешь —
Ну ребята вы даёте.
Метель
Я медленно скалю клыки
Наблюдая бескровное пиршество
За хищным окном
В соседней палате солдат-сумасшедший
Собирает микробов со стен
Пихает в карманы
Глаза его бегают красные нервные
Ему ещё много и долго
А ещё есть новичок
Мальчик
Он сказал: “Я видел, как на моих глазах
Сгорел учитель его лицо сгорело
Я видел и я после этого
Сошёл с ума, слава тебе господи.”
Так я и поверил
Я медленно скалю клыки
За вздорным окном
Ты тихо смеёшься с ненавистью и снегом
Так я и поверил.
Ну а дальше-то что? — спросите вы
Вот в том-то всё и дело — отвечу я.
Гора под землёй захороненная
В земле глубоко потаённая
Подземная стало быть гора
Да паучок на подоконнике
Поконченный
Окоченевший
Совсем как совёныш в лесу, что зарылся
мохнатою рожицей в снег
И капут
В ночь накануне Ивана Купала
