интересах, – настойчиво продолжала Вивиан.
– В их случае это, конечно, Саймон, – прошептала Кейт.
– …и на совместных проектах. Таких, как дети, – правда, папочка?
Саймон послал ей воздушный поцелуй.
– Конечно, мамочка.
– Прошу прощения, но у меня нет желания растягивать себе шейку матки, чтобы провести остаток жизни в ванной, радуясь, что детки покакали. Фу. – Я в два счета уничтожила принесенное мне блюдо. – Нет уж. Спасибо.
– Лично я хочу иметь много-много детей, – промычала Благотворительница, пожирая Джулиана глазами.
– Правда? Я тоже. – Джулиан сцепил руки за головой и откинулся на стуле. – Так и вижу, как сижу по- турецки перед костром, а вокруг копошатся детки.
Я ощетинилась.
– Правда? А я ненавижу детей. Как можно любить кого-то, кто может тоннами есть сласти и не толстеть?
– У работающих матерей намного выше риск умереть от разрыва сердца, чем у бездетных женщин, делающих карьеру, чтобы вы знали… – добавила Кейт.
– Ну тебе-то уж точно не о чем беспокоиться, – парировал Джулиан. – С такой прической тебе вообще ничего не светит. К такой стрижке так и просится тюремный номер.
– Пока выпускают батарейки «Дюраселл», я в порядке, – ответила Кейт. – Они явно надежнее, чем мужчины.
– У тебя, наверное, такой вибратор, к которому требуются водительские права для грузовика, – усмехнулся Саймон. – «Внимание. Тяжелый груз».
– Да, и у меня тоже, – заступилась я за подругу. – Я удивляюсь, как у нас зубы-то еще целы. А теперь оставьте мою подругу в покое.
Тут кто-то постучал ножичком по стеклу и из-за стола встал свидетель, чтобы произнести речь.
– У тебя есть вибратор? – спросил полный изумления Джулиан, нарушив тишину. Соседние столики шикнули на нас. – Когда ты успела приобрести вибратор?
Теперь даже свидетель смотрел в нашу сторону.
– Джулиан…
– Неужели после пяти лет совместной жизни ты не могла найти другого момента, чтобы сообщить мне, что не хочешь иметь детей и что у тебя есть вибратор?
– Может, ты просто недостаточно прислушиваешься к своей внутренней женской сущности? – вступил Саймон.
– Пошел ты на… – сказала я как можно более по-женски.
– Не могли бы вы?.. – зашипела чья-то пратетушка через два столика.
Свадьба определенно выявляет только самое лучшее в людях. Еще немного – и у меня разовьется лицевой тик. После скучнейших речей я раздумывала, не пойти ли мне в ванную, чтобы еще раз выпрыгнуть из окна и сбежать. Именно в этот момент мой взгляд впервые остановился на Закери Фениксе Берне. Заметить его, впрочем, не составляло труда. Объяснение тому – коллективное женское «ах», раздавшееся, когда он появился на танцполе. Никогда еще не встречала я такого сочетания путаных черных волос, кошачьих глаз цвета перно, облегающих джинсов «Левис» на пуговках, серебряной серьги и мускулатуры. Такую мускулатуру я видела последний раз у Джорджа Клуни, когда на нем был резиновый костюм Бэтмена. От одного вида этого красавчика легко мог случиться сердечный приступ. Каждый его бицепс был размером с гостевую спальню. На левом плече красовалась татуировка в виде змеи, которая вставала на дыбы каждый раз, когда он напрягал мышцы. Этот парень был не просто сексуален, он был настоящим увлажняющим средством для влагалища. Съешь-меня-прямо-здесь-мой-зверь, сражающий наповал своим копьем сочный кусок плоти – фантастика. На джинсах, как раз чуть ниже задницы, у него была прореха, напоминавшая лукавую улыбку. Или нет. Скорее, она напоминала глаз, который подмигивал, когда он двигался. А двигаться этот парень умел как никто на свете. Сказать, что он хорошо танцевал, значило не сказать ничего. То, что он выделывал, больше походило на резьбу по полу. Закери вполне мог давать уроки Майклу Джексону. Это были настоящие «грязные танцы», настолько грязные, насколько это возможно без латекса. Девушка могла спокойно кончить просто оттого, что двигается в такт с ним. Так что, если ему хотелось выглядеть красавчиком-кобельком с задницей из стали, ему это явно удалось.
– Смотри, Кейт. Вот я и нашла тебе парня.
– Да не нужен мне мужчина… Ни хрена себе! – Даже Кейт была поражена, когда я повернула ее лицом к танцполу.
– Десять баллов, – передразнила я судей на Олимпийских играх, словно показывая карточку с оценкой участника.
– С половиной, – вынесла вердикт Кейт. Когда Закери Берн покинул танцпол, сотни женщин еле оторвали приклеившиеся к нему взгляды.
– Может, потанцуем, хочешь? – спросила я Джулиана, беря его под руку.
– Ты же знаешь, что я танцую всего два танца. Один – танец маленьких утят, а второй – никакой. – Джулиан сбросил мою руку, словно это была стая шершней. – У тебя есть вибратор?
Вокруг нас на канделябрах, перилах лестниц и спинках кресел расположились нагие Аполлоны и Адонисы, полулежали резные купидоны, перебирали струны лир Гименеи.
– Ну, пожалуйста, Джулз. Потанцуй со мной…
– Что я действительно хочу сделать, так это кликнуть крылатую колесницу и отправиться восвояси… – Он зевнул, украдкой взглянув на часы. – Боже мой, да вы вампиры какие-то.
Джулиан – довольно необычный защитник прав человека, потому что на самом деле людей он просто ненавидит. Он всегда старался сбежать с вечеринок как можно раньше. Этот человек любил человеческий род в теории, но явно не на практике.
– Ты всегда так рано хочешь домой, – надулась я. – Твой диагноз – преждевременная социальная эякуляция, ты в курсе?
– Кто бы говорил! Женщина, которая выпрыгнула из окна туалета в день собственной свадьбы!
– Мы больше никогда не веселимся… Ты стал таким… взрослым.
– Да и тебе уже пора вырасти.
– А тебе пора скинуть пару годков. Боже мой, да мы как какая-то престарелая…
Я чуть ли не сказала «семейная пара», но вовремя замолчала. Надоедливая музыка, жуткая духота помещения, психологическая клаустрофобия оттого, что я находилась на чьей-то свадьбе с человеком, которого увлекла и обманула, оставив у алтаря. Вдруг я почувствовала себя так, словно меня целиком проглотил боа-констриктор.
– Хочется курить. – Я встала.
– Ты же не куришь. – Джулиан схватил меня за запястье и силой усадил на место.
– Ох, Джулиан, – сказала я расстроенно. – Ты ведешь себя прямо как муж.
Если бы я не выбежала на воздух, да поскорее, то этот распрекрасный ужин за восемьдесят пять фунтов оказался бы на полу, точнее, на старинных плетеных ковриках. Под всевидящим оком строгих предков я скинула туфли, приподняла подол платья и побежала через холл вдоль темнеющих рядов зловещих доспехов, по каменным ступенькам и росистому газону, усыпанному тюльпанами, мимо деревьев, устрашающе подстриженных в форме зверушек, и причудливых архитектурных сооружений, в темноту и прохладу майского вечера.
Часто дыша, я прислонилась к дубу. Посмотрела на спутанную крону, украшенную каплями росы, и увидела, как там, за деревьями, блеснула лента реки. Вслушиваясь в отдаленные, тонущие в тишине звуки – смех, звон бокалов, рев лодочных моторов, – я не сразу поняла, что рядом кто-то дышит.
Чиркнула спичка, я резко обернулась. Огонек осветил мужскую руку. Жадно всматриваясь в темноту, я старалась разглядеть помешавшего мне незнакомца.
– Было бы все-таки обидно, если бы мы вдруг узнали, что маленьких зеленых человечков не существует, – сказал кончик сигареты. – Как ты думаешь, люди и правда самые совершенные существа в межгалактическом пространстве?
