сковородок.
– Я уже не говорю об этой старухе Гарриет, – продолжила Мэдди. – Вон она стонет по поводу безработных. Да что, проклятье, она знает о них? У нее же есть на что жить.
– Именно о работе она и рассказывает, – объяснил Алекс, выпутываясь из овощной удавки.
– Единственное, что может ее разжечь, – это бурный восторг. И главным образом в твой адрес.
– Я знаю, что пообещал взять тебя в следующую экспедицию, но мы имеем дело с каннибалами. Ты слышала о вегетарианцах, так вот та публика – гуманитарианцы. Они едят людей.
– Попробуй. – Мэдди все еще протягивала к нему мизинец, на котором поблескивали серые капельки чего-то. – Соли достаточно?
– Не могу, – скривился Алекс. – Это похоже на блевотину ротвейлера.
Мэдди почувствовала, как по спине потек пот. Она мрачно взглянула на Алекса.
– Послушай, дружище, ведь не мне пришла в голову идея полдня бланшировать корку от грейпфрута. Ведь это ты считаешься Обновленным Человеком. Предполагается, что именно ты должен уметь готовить нежные яства из mange-tout.[26]
– Манж чего?
– О Боже! – Крышки кастрюль сердито постукивали. Из духовки вырывались крохотные торнадо пара. Итак, сообразила Мэдди, у них состоялась первая ссора. – Почему у мужчины, как только в его доме поселяется женщина, тут же атрофируются руки, едва он приближается к кухне?
В дверях показалась остриженная голова Гарриет. Зубастая ухмылка на ее лице растянулась от уха до уха.
– Все в порядке?
– Все замечательно, – хором ответили любовники, лучезарно улыбаясь.
– Есть что-нибудь выпить? – Гарриет помахала пустым фужером. Обычно Гарриет хлебала алкогольные напитки так, будто у нее в кармане была запасная печень.
– Сейчас приду, Г. – Когда она удалилась, Алекс закрыл ладонями нос и рот, изображая кислородную маску. Сделав несколько глубоких вдохов, он примирительно улыбнулся Мэдди. – Ты права, дорогая. Прости меня. Теперь ты видишь, как мы отравлены «классом»? – Он присел на корточки и принялся перебирать бутылки на стеллаже. – Подумай об этом. Я хочу сказать, что даже наша почта путешествует первым и вторым классом.
– Я заметила. Письмам, летящим первым классом, во время рейса показывают кино и выдают коктейль с бумажным зонтиком?
– Это не смешно, любимая. Мы живем в больном обществе. – Поставив бутылку на прилавок, Алекс обнял Мэдди за талию. – Тебе значительно полегчает, когда ты вернешься в Австралию. – Он чмокнул ее в лоб. – Кстати, когда ты собираешься ехать? – небрежно осведомился он.
Мэдди отпихнула Алекса, хотя все ее тело так и искрилось от его прикосновения.
– Моя виза действительна еще четыре месяца, ты, тупица, – Мэдди играючи стукнула его. – Кроме того, старый пропойца, я скоро подыщу себе жилье. – Она потрепала его по волосам и добавила, имитируя его акцент: – И ты превратишь меня в честную девочку.
Алекс взялся за горлышко бутылки с таким видом, будто собирался придушить ее.
– Конечно, конечно, – пробормотал он, вытащив пробку и поспешно направляясь к двери. – Но сначала нужно кое-что обсудить, знаешь ли, решить кое-какие проблемы.
Мэдди как обухом по голове огрели. Она вывалила перепелок на сковороду, и ей показалось, что они забили крылышками, попав в раскаленное арахисовое масло. Теперь-то она понимала, что они чувствуют.
Нарушив тщательно продуманное – дама – джентльмен – размещение за столом, гости – Хамфри, Величайший-из-существующих-писателей, Соня, Исключительная экофашистка, ее Общепризнанная Поп- Звезда, Брайс и Имоджин, Авторский малыш, приникший к фотогеничному соску, высланный из какой-то африканской страны Лидер оппозиции (Алекс настоял, чтобы на обеде обязательно присутствовал негр), – Гарриет, Джиллиан и сам Рыцарь в твидовых доспехах расположились где кому удобно и говорили все одновременно. Друзья Алекса вели не беседы, а прерываемые монологи. Участвовать в таком мероприятии – все равно что пробираться сквозь разговорный пудинг из тапиоки. «Обеденное хныканье» – так Мэдди окрестила это подобие беседы. Они стонали по поводу консервативного правительства, отсутствия хороших мастеров по «саабам» к югу от Темзы, о том, как трудно нанять няню, которая согласилась бы жить в доме, и о том, что учеба в частной школе отнюдь не делает сноба из любимого отпрыска.
– У них нет своей Монтессори,[27] – изрек Брайс, – иначе я отправил бы его туда. – Итак, во всем виновата разбитая взлетная площадка для вертолета. Из-за этого в государственной школе к их ребенку будут относиться предвзято.
Далее Брайс опять принялся за метание фамилий. За восемь и три десятых минуты Мэдди насчитала тридцать пять имен, среди них много великих: Гор ВИДАЛ, Эл ГОР Ванесса РЕДГРЕЙВ, Вуди АЛЛЕН.
– Ну и ну, Брайс! – воскликнула она. – Вам придется укрепить челюсть, чтобы произносить еще более известные имена.
– Что поделать, – ответил Брайс, – если мои друзья так знамениты!
Алекс бросил на Мэдди суровый взгляд.
– Между прочим, никто не понимает, что быть знаменитостью очень тяжело, – строго проговорила Имоджин, поправляя юбку так, чтобы было видно тугое бедро. – Я собираюсь взять напрокат фотоаппарат с переменным фокусом и поснимать всех этих редакторов бульварных газетенок, когда они отдыхают голенькими. Посмотрим, как это понравится им. – Полностью завладев вниманием присутствующих, она переместила малыша от одной груди к другой.
Дабы отвлечь Оппозиционера-Изгнанника от выставленной на обозрение груди Имоджин,
