Мэдди проигнорировала его вопрос.
– Симпатичное место для семинара.
– Местоположение, Мэдлин. У дома очень удобное местоположение. А «место» – это то, что предоставляется изгнанникам.
– Точно. Так что же случилось с «мозговым центром»? Сгнил на корню, да?
– Понимаешь ли, – на ходу принялся импровизировать Алекс, – я не мог сказать тебе, куда еду, по соображениям безопасности. Хотя во всех анонсах меня называют натуралистом, я еще и журналист. Наученный никому не открывать информацию подобного рода. Даже своей возлюбленной. – Он положил руку ей на плечо. Мэдди скинула ее.
– О, прошу прощения, чертов Уолтер Кронкайт.[43]
– Это замечание сродни кастрации. Я сейчас заговорю очень высоким голосом.
– А как же твои детки? Они тоже относятся к той информации, которую ты никогда никому не открываешь?
Лицо Алекса превратилось в студень, углы губ съехали вниз. Справившись с собой, он бесцеремонно схватил Мэдди за локоть и потащил ее вверх по лестнице. Они прошли через комнату, где разместились ребята из Специальной службы. Когда Мэдди и Алекс покидали столовую, лондонские «командос» от культуры обсуждали обычный и английский футбол. Что же до Специальной службы, то ее представители читали Шекспира и изучали Жака Дерриду под оперные арии Монтеверди. «Что неправильно в этой картине?» – спросила себя Мэдди.
Когда они оказались в комнате с эркером, Мэдди дала волю своим эмоциям. Произошел взрыв, перед которым померк взрыв в Нагасаки.
– У тебя когда-нибудь возникало настоятельное желание сказать правду?
– Я не лгал. Просто был тот самый случай, когда используется избирательная честность. Я собирался сказать тебе. Но, видишь ли, мой подход скорее эволюционный, чем революционный. Я не хотел сразу так много навешивать на тебя. К тому же дети очень далеки от меня. Я просто не думал, что это так важно. После рождения близнецов…
– Близнецов! Двойня. Боже! Двойной удар!
– Фелисити отодвинула меня. Она и так была холодна в постели, а после родов я вообще перестал для нее существовать. Всю свою любовь она изливала на детей. Она отделила их от меня. До такой степени, что я не чувствую никакой связи с ними. Ты думаешь, легко признаться в этом? В том, что я потерпел неудачу как отец?
Однако на Мэдди эти доводы не подействовали.
– Ну, а что же такое я? Кризис середины жизни?
– Ты мой незаконченный негатив, – выдал экспромт Алекс. – Нет. Ты мое испытание. Это я незаконченный без тебя.
– Незаконченный? – Мэдди отпрянула, когда он попытался прикоснуться к ней. – Нет, приятель, ты законченный.
– Ты должна поверить мне, Мэдди. Господь свидетель, я уйду от нее. Но я просмотрел бухгалтерские отчеты. Встретился со своим бухгалтером. Ты хоть понимаешь, сколько мне придется платить алиментов? – Алекс заскрежетал идеально отполированными зубами. – Поверь, ничто не действует на мозги так, как перспектива бедности. Однако, если я уговорю ее на раздельное проживание, суд будет более благосклонным. А пока давай размышлять творчески, – предложил Алекс и ловко подсластил пилюлю: – Ты же умный человек, Мэдди. – Он тщетно пытался поймать ее взгляд. – Я могу одну половину недели проводить с Фелисити, а другую… Я сморозил глупость. Слова сами слетели с языка…
– Как перхоть – с головы, – рассеянно отметила Мэдди. Она с отчаянием смотрела на цветущие на обоях пионы, на подобранные в тон шторы, которые были стянуты в талии, как подвенечное платье. – Ты говорил, что мы поженимся.
– Нет-нет, – возразил Алекс. – Я говорил, что мы всегда будем вместе. Это совсем другое. Поверь мне, Мэдди, ты тоже не хочешь выходить замуж. Жены для мужей – это то же, что презерватив для секса. Они убивают все ощущения.
Мэдди изо всех сил пнула его ногой.
– Ты меня ударила? – возмущенно возопил Алекс.
– Я тебя не ударяла. Просто мой оторвавшийся от земли ботинок столкнулся с твоей задницей. Избирательная честность…
Алекс дал ей затрещину. Голову пронзила короткая, но острая боль. Мэдди дала сдачи, вырвав при этом клок его тщательно уложенных волос. Алекс повалил ее на пол, застланный турецким ковром. Она оказалась распластанной, как бабочка на предметном стекле. Обездвиженная, она могла только до крови кусать его губы. Укус перерос в горький поцелуй, за которым последовало расстегивание пуговиц, сдирание одежды. Алекс набросился на нее, как собака на кость. Оба спешили утолить голод с неистовством бродяг. Между ними происходило то, что Мэдди называла «сексом диких джунглей». Тот род соития, отстраненно подумала Мэдди, который бывает со случайным партнером.
– Колпачок? – пробормотал Алекс.
– Нету. – Мэдди собиралась на войну, а не на любовное свидание.
– Господи!..
Алекс рукой пошарил в ящике прикроватной тумбочки и нашел хитроумное профилактическое приспособление, которое мерцало в темноте и играло «Знойные красотки», когда он вынимал его из упаковки. Они поспешно перебрались на бронзовую кровать с балдахином. Мэдди дождалась, когда на лице Алекса появилось то самое выражение «найденных ключей от машины», и выскользнула из-под него.
– А разве презерватив не убивает ощущения? – насмешливо осведомилась она.
