а они сказали ему в ответ пару ласковых. Незадачливый игрок покинул офис, решив подать на компанию в суд за преступный сговор с целью обмана. Впрочем, подумав, он смирился. Он посчитал, это был «очередной удар со стороны удачи». И пустил все на самотек, как в игре.
На следующий день Джилмартин вернулся в брокерскую контору. Все, что он теперь мог, — лишь говорить за других. Например, Смит держал 500 акций St. Paul по цене 125. Однако он хуже ориентировался в их положении на рынке, чем Джилмартин, который с этого времени усердно изучал новостные сводки и собирал информацию о St. Paul по всей Уолл-стрит. Наш герой с волнением выслушивал советы и слухи, касавшиеся акций, страдая, когда цена падала, и радостно смеясь, если котировки росли. Казалось, речь шла о его собственных бумагах. В определенном смысле, это стало лекарством от страха перед информатором. Порой его интерес был настолько острым, а советы — удачными (причем он говорил о нашей сделке), что счастливый победитель давал ему небольшую часть прибыли. Джилмартин принимал ее без сомнений. В тот момент ему было не до гордости. Он моментально проворачивал собственные миниатюрные сделки на Объединенной бирже. Или в Percy's — мелких фирмах, где принимались ставки на изменение цены акций под покрытие в один процент. Здесь можно было сыграть, имея всего два доллара.
Иной раз, когда клиенты бездействовали, Джилмартин брал у них взаймы пару долларов. Количество обретенных таким путем денег уменьшалось по мере того, как росло число отказов. В конце концов его попросили держаться от офиса подальше. А ведь еще недавно он считался здесь почетным клиентом.
Для Уолл-стрит Джилмартин стал фигурой из прошлого. Ежедневно он появлялся на Нью-стрит, за зданием Объединенной биржи, где собирались брокеры, торгующие опционами.
Голод этих игроков утоляли биржевые информаторы в барах. Время от времени случайные счастливчики звали Джилмартина в такие заведения. Здесь он бесплатно обедал, пил пиво и говорил об акциях. А также слушал рассказы удачливых игроков, всегда готовый вовремя поддакнуть в ответ. Временами в нем просыпался биржевик, и он гневно вещал окружающим об акциях, которые он хотел, но не мог купить на прошлой неделе. Теперь же они выросли на 18 пунктов! Однако эти запуганные информатором людишки лишь рассеянно кивали, а в их душах рождались будущие котировки. Иногда они даже не кивали — мысленно они пребывали у ленты, от которой оторвались на пару долгих минут. Они оставляли Джилмартина без слова утешения и уходили, даже не попрощавшись.
Однажды на Нью-стрит он подслушал поразительную новость. Один известный брокер говорил другому о том, что мистер Шарп «собирается немедленно поднимать Pennsylvania Central». Узнать такое было редкой удачей. Это вылечило Джилмартина от апатии и заставило поторопиться к своему шурину, державшему бакалейный магазин в Бруклине. Он умолял Григгза пойти к брокеру и купить столько акций Pennsylvania Central, сколько тот сможет. Это обеспечит ему безбедное будущее — ведь Сэм Шарп собирался поднять их! Кроме того, Джилмартин одолжил у шурина десять долларов.
Григгз поддался искушению. Долгие часы он спорил сам с собой и наконец с опаской согласился. Взял свои сбережения и купил сто акций Pennsylvania Central за 64. Постепенно, отслеживая финансовые сводки на страницах газет, Григгз начал забывать про свой бизнес. Мало-помалу, внутри у него заработал механизм информатора, а каждодневные мечтания окрасились в зеленый цвет доллара. Видя его озабоченность, жена Григгза решила, что дела в бизнесе идут неважно. Однако муж отрицал это, подтверждая ее худшие опасения. В конце концов он поставил в своем маленьком магазине телефон, чтобы постоянно общаться со своими брокерами.
Джилмартин быстро купил на одолженные десять долларов десять акций в мелкой брокерской конторе за 63,875. Акции моментально упали до 62,875 — он был раздавлен. Впрочем, вскоре они поднялись до 64,5.
На следующий день старый приятель и бывший клиент Джилмартина пригласил его выпить. Очевидное богатство товарища возмущало Джилмартина. Его оскорбляла возможностью других людей покупать сотни акций. Но выпивка привела его в чувство. В порыве искренности, озабоченно поглядывая по сторонам и опасаясь чужих ушей, он сказал Смитерсу:
— Я кое-что тебе расскажу. Но об этом нельзя болтать — для твоего же блага.
— Ну, валяй!
— Pa. Cent пойдет вверх.
— Да? — спокойно
— Именно. Они однозначно превзойдут максимум.
— У-ух! — произнес тот, похрустывая крендельком.
— Это сказал Сэм Шарп. — Джилмартин едва не добавил «мой друг». Но поймал себя на этом и выразительно продолжил: — Вчера Сэм сказал мне купить Pa. Cent. Он собрал огромный пакет и хочет поднять их вверх. Ты ведь знаешь, кто такой Шарп, — закончил он, будто подчеркивая, что уж Смитерс-то знаком с могуществом Шарпа.
— Это точно? — засомневался Смитерс.
— Если Шарп решил поднять какие-то акции, как это будет в случае с Pa. Cent, ничто на земле его не остановит. Он сказал мне, что поднимет их выше максимума на протяжении шестидесяти дней. Это не слух и не подсказка. Это голые факты. Я не просто слышал, что они пойдут вверх. И не просто думаю, что случится именно так. Я это точно знаю. Понимаешь? — И он выразительно помахал указательным пальцем правой руки.
Смитерса охватило волнение. Через пять минут он уже купил 500 акций. И свято поклялся «не забирать своей прибыли», то есть не продавать, пока Джилмартин ему не посоветует. Они еще выпили и еще раз взглянули на информатора.
— Будь со мной на связи, — сказал Джилмартин на прощание. — Я передам тебе то, что мне расскажет Шарп. Но об этом стоит помалкивать, — произнес он, значительно покачивая головой, будто посвящая Смитерса в почетную тайну.
Если бы Джилмартин встретился с Шарпом лицом к лицу, то не знал бы, кто перед ним стоит.
Вскоре после разговора со Смитерсом, он беседовал с другим знакомым — молодым человеком, который считал, что знает об Уоллстрит все, и поэтому имел одно хобби — манипуляции. Он никогда не поддавался на уговоры. И не покупал акции, если кто-то пел ему о том, как хорошо идут дела у некоей компании. Это была приманка для «сосунков», а не для умных биржевых операторов. Другое дело, когда на арене были «они» — загадочные «большие парни», могущественные «манипуляторы», чья жизнь была бесконечным сговором с целью втирать очки окружающим. «Им» наш игрок всегда был солидарен. Молодой Фриман не верил ни во что, кроме «их» злобности и «их» могущества, «их» стремления поднимать или топить любые акции. Его позиция постоянно вызывала насмешки.
— Tы — именно тот человек, которого я искал, — сказал Джилмартин, который вообще не думал о парне.
— Ты — помощник шерифа?
— Нет. — Он сделал короткую паузу для пущего эффекта. — Сегодня у меня был долгий разговор с Сэмом.
— С каким Сэмом?
— Шарпом. Старик вызвал меня. Он пребывал в хорошем настроении. Его защекотали до смерти. А если говорить по делу, то у него 60 тысяч акций Pennsylvania Central. И они могут принести от 50 до 60 пунктов прибыли.
— Хм... — скептически засопел Фриман.
Однако он был впечатлен переменой, произошедшей с Джилмартином. Еще неделю назад тот хотел одолжить денег, а сегодня говорил тоном уверенного в себе человека. Шарп, без сомнений, был его старинным приятелем — или новым.
Я был там, когда подписывались бумаги, — горячо продолжил Джилмартин. — Собирался выйти из комнаты, но Сэм меня остановил. Я не могу раскрыть все детали. Правда, не могу. Очевидно одно — он собирается поднять акции выше максимума. Сейчас они на отметке 64,5. К тому времени, когда они дойдут до 75, газеты начнут говорить о внутрикорпоративной скупке. А при 85 все захотят купить их в расчете на сильное продвижение. При 95 появятся миллионы «бычьих» советов относительно этих акций и молва о высоких дивидендах. Ты понимаешь это не хуже меня. Люди, которые не обратили бы на них внимания при цене на 30 пунктов ниже, кинутся скупать их в огромных количествах. Здесь важно только понимать, кто
