которая охватит всю страну!»
Вернувшийся через полчаса Браун доложил обстановку. Дешевле 42 долларов акций для продажи было немного — имелось лишь несколько незначительных пакетов, удерживаемых средними комиссионными домами. Более крупные пакеты продавались по 44 доллара за акцию. А при цене в 46 долларов, смело пророчествовал Браун, на рынок могут выплыть внутрикорпоративные акции.
В переводе это означало, что как только цена на Iowa Midland Railway Company вырастет до 46 долларов за акцию, директорат компании или его окружение наверняка решат скинуть часть ценных бумаг. Иными словами, было очевидно, что Iowa Midland неплохо держится на плаву. В спекулятивном обороте было слишком мало акций для того, чтобы мистер Гринер смог заполучить контроль над компанией настолько задешево, как ему хотелось бы. Однако зачем это было нужно? Дело в том, что этот ловкий делец де-факто являлся президентом конкурирующей компании Keokuk & Northern Railway. Правда, такое положение дел тщательно скрывалось от широкой публики.
— Известно ли что-нибудь о приказах на поддержку? — напрягся Гринер. Акции «поддерживают» (то есть покупают при понижении) для того, чтобы цена на них не упала слишком низко и, что еще важнее, — слишком стремительно.
— Багли будет покупать по 300 акций через каждые четверть пункта удешевления. И так до тех пор, пока не будет достигнута отметка в 37. Тогда он купит 5 тысяч акций по этой цене. Это распоряжение он получил непосредственно от самого Уиллеттса.
Багли являлся брокером, специализировавшимся на сделках по Iowa Midland, а сам Уиллеттс — президентом компании.
— Уиллеттс будет сегодня утром в Каунсил-Блафс, — процедил сквозь зубы Гринер. — Он, видите ли, принимает участие в церемонии открытия одного монумента, посвященного военным победам. А она начинается в час — то есть через двадцать минут, учитывая разницу во времени. Так что сегодня днем Уиллеттс будет вне досягаемости средств связи.
Его собеседник понимающе улыбнулся:
— Неудивительно, что все вас так боятся.
— Вот что, Браун, — распорядился мистер Гринер, — начните-ка с продажи 10 тысяч акций Iowa Midland. Распределите их среди наших ребят на площадке. Будет неплохо, если из-за этой выходки директорат слегка перетрусит. Нам сейчас важно сбить цену, а не просто выгадать на продаже акций. Так что я хочу, чтобы цены на них упали.
Если бы Гринер желал путем «коротких» продаж скинуть акции, он действовал бы осторожнее. Он не стал бы нарочно тревожить осиное гнездо.
— Ну, если уж вы этого хотите, я думаю, вы это получите, — оптимистично отвечал Браун.
Когда он покидал офис, Гринер пробормотал ему вслед:
— Заставьте их помучиться, Браун. Пусть теряются в догадках.
Оставшись один, мистер Джон Ф. Гринер впал в глубокую задумчивость. «Это должно привести к падению Iowa Midland как минимум на три или четыре пункта. Не исключено, что мы сможем подобраться к порогу в 37. Что ж, посмотрим».
Под «порогом» он имел в виду цифру, провоцирующую самые серьезные приказы о поддержке акций.
Вскоре ситуацией с акциями Iowa Midland на бирже заинтересовалась дюжина весьма озадаченных и даже напуганных, но еще более-менее спокойных брокеров. А спустя несколько минут биржевая площадка превратилась в бурлящий водоворот человеческих страстей. Вся эта толпа нервно жестикулирующих, кричащих, рвущих одежду, дерущихся, снующих туда-сюда брокеров моментально сделала биржу ареной военных действий. Все их манеры как ветром сдуло. Так что сегодня до боли знакомая картина торгов выглядела весьма пугающе.
Смешно сказать, что привело всех в такое замешательство. Сначала чьи-то внимательные глаза подметили, как мистер Браун что-то нашептывал Гари Уилсону. Последний без колебаний направился в толпу Iowa Midland и продал тысячу акций за 42,125 и 42 доллара.
Чуть позже мистер Браун был замечен беседующим с В. Г. Карлтоном. По свидетельствам очевидцев, их беседа проходила в достаточно взволнованной атмосфере. После этого Карлтон как бы просто так заглянул на территорию, где торговались бумаги Iowa Midland. Демонстрируя полное безразличие ко всему на свете в целом и к рыночной судьбе Iowa Midland в частности, он продал Багли 1500 акций за 41,75, 41,675 и 41,5.
Неудивительно, что теперь за мистером Брауном следило несколько десятков острых глаз, в которых читался один и тот же немой вопрос.
Так что все заметили, как сей источник всеобщих волнений осмотрелся по сторонам и выбрал себе в собеседники Фрэнка Дж. Пратта. Результатом их обмена мнениями стал поспешный, насколько позволяли его толстые ноги, визит Пратта к стойке Iowa Midland, где он продал 2000 акций по средней цене в 41 доллар.
Теперь глазам изумленных зрителей предстала новая картина — она свидетельствовала о мнимой нерешительности Брауна. Впрочем, вскоре он подозвал к себе «особого» друга, Дэна Симпсона. Его стремительный рывок во все увеличивающуюся толпу у стойки Iowa Midland закончился тем, что Симпсон продал сразу 5000 акций, по-видимому даже не обратив внимания на цену.
В этот критический момент глаза наблюдателей потеряли Брауна из виду. Медлить было нельзя. Едва сдерживаемые эмоции вдруг нашли выход в брокерских глотках. В биржевом гуле отчетливо послышались ноты опасности.
Ситуация накалялась из-за того, что «доверители» Брауна действовали будто от своего имени, в то время как было совершенно ясно, что за ними стоят другие фигуры. Симпсон и иже с ним не выдавали имен реальных продавцов, Брауна и Гринера. Однако каждый находившийся на площадке брокер понимал, что началась большая игра. Кто-то сделал уверенный, но весьма сложный ход. Это еще более запутывало дело.
Ситуация вышла из-под контроля тогда, когда в игру вступили брокеры, которых молва связывала с внутрикорпоративными структурами. После того как они начали продавать акции, паника охватила всю биржу. От акций Iowa Midland избавлялись все, кто только мог. На брокерских лицах был написан один вопрос: «Что случилось?» Конечно, со всех сторон они получали противоречивые ответы, в большинстве своем неблагоприятные сведения. Кто-то предположил, что все дело в неурожае. Другое «осведомленное» лицо упомянуло о нашествии жучков. Третий знаток дела утверждал, что бедой всему — разрушительные оползни. Ну или атаки законодательных властей. В конце концов, панику могло породить предполагаемое назначение временного управляющего компании.
Разумеется, по любой из этих причин акции Iowa Midland срочно следовало продавать. Увы, такой вывод был закономерен. Паника на Уолл-стрит сродни природному катаклизму. Как ни банально это сравнение, но нарастание неблагоприятных слухов на бирже напоминает снежный ком. И в любой момент эта лавина грозит самыми неблагоприятными последствиями.
Из-за Iowa Midland биржа потеряла голову. Ведь спекулянты страдают стадным рефлексом — точно так же, как и все другие животные. Никакие акции не могут устоять перед их рвением продавать, будь они как угодно «защищены» или «поддерживаемы» дилерами. Тем более что, на беду, акциям Iowa Midland их рыночный покровитель в это время находился за пределами города, вне доступа к телеграфу.
Постепенно к Брауну, который спокойно сидел у поста Erie, премило беседуя со своим другом, стали стекаться толпы заинтересованных лиц.
— Что случилось с Iowa Midland? — возбужденно спросил один брокер.
Другие навострили уши.
Браун мог бы равнодушно ответить: «Я не знаю» и бросить их на произвол судьбы. Но он этого не сделал. Ловкий делец вздумал пошутить:
— Кажется, они упали примерно на три пункта. Ха-ха!
Всем стало очевидно: раз уж Браун не захотел говорить, случилось что-то серьезное — действительно серьезное. А сам Браун продолжал продавать акции через других брокеров. Плохие новости он пока держал при себе. Ведь «граница» еще не была пройдена. Лишь немногим позже он станет на удивление разговорчивым.
