ростовщичеством на гангстерский манер. И оба эти направления, как мне было сказано, он решил развернуть на территории, контролируемой братьями Сэваджами.
— Но не в «Квартирах».
— А где же, мэм?
— Не в «Квартирах», — сказал Джимми, взяв руку жены в свою. — Мы хотим сказать, что они не будут обтяпывать свои поганые делишки по соседству с нами.
— А где-нибудь в другом месте, — докончил Уити за Джимми и после недолгой паузы продолжил: — Так или иначе, в результате этого в «Квартирах» образуется вакуум, согласны? И этот вакуум должен быть заполнен. Стало быть, если информация, которой я располагаю, верна, то заполнить этот вакуум намеревается именно Бобби О'Доннелл.
— И что? — спросил Джимми, привставая со стула.
— Что вам не ясно?
— Какое все это имеет отношение к моей дочери, сержант?
— Самое непосредственное, — произнес Уити, потрясая широко раскинутыми руками. — Самое непосредственное, мистер Маркус, потому что обеим сторонам необходим был лишь какой-нибудь самый незначительный предлог, чтобы начать открытую войну. А теперь он у них есть.
Джимми покачал головой, и уголки его губ опустились в горестной едва заметной усмешке.
— Вы, похоже, так не думаете, мистер Маркус, или мне это кажется?
Джимми поднял голову.
— Я думаю, сержант, что мои соседи, как и весь наш район, скоро исчезнут. А вместе с ними исчезнет и криминал. И не потому, что Сэваджи или люди О'Доннелла вдруг станут примерными гражданами или ваши ребята постараются и поспособствуют этому. Это случится потому, что ссудный процент сейчас низкий, а налог на доходы с недвижимости постоянно растет, и все устремляются в город, потому что один вид ресторанов в пригороде вызывает тошноту. А тем, кто переезжает на их место, не нужен ни героин, ни шесть баров в каждом квартале, ни минет за десять баксов. Они отлично живут. Они довольны своей работой. У них хорошая мебель, они регулярно пополняют свои индивидуальные накопительные пенсионные счета, разъезжают на отличных немецких автомобилях. А поэтому, когда они переселятся сюда — а они переселяются постоянно, — преступность, а вместе с ней и половина людей, живущих в этом районе, переберутся в другие места.
Вот почему, сержант, я не сильно волнуюсь из-за возможной войны между Бобби О'Доннеллом и моими шуринами. Войны за что?
— За то, что можно взять сейчас, — ответил Уити.
— Неужто вы думаете, что мою дочь убил О'Доннелл?
— Я думаю, что Сэваджи могут его подозревать. И я думаю, что кое-кто должен рассеять их подозрения и дать нам время, чтобы выполнить свою работу.
Шон, вглядываясь в лица Джимми и Аннабет, сидевших по другую сторону стола, пытался понять, как они реагируют на сказанное сержантом, но их лица были непроницаемы.
— Джимми, — сказал Шон, — если мы не будем отвлекаться на другие дела, мы можем расследовать это убийство быстро.
— Да? — оживился Джимми. — И ты можешь твердо обещать это, Шон?
— Могу. Мы доведем расследование до конца, и никаких проблем с доказательствами в суде не возникнет.
— И сколько?
— Что сколько?
— Сколько времени, по-твоему, вам понадобится, чтобы засадить ее убийцу за решетку?
Уити, желая вмешаться в разговор, поднял руку.
— Постойте… мистер Маркус, вы что, торгуетесь с нами?
— Торгуюсь?
Лицо Джимми вновь стало безжизненным, как у преступника, осужденного на большой срок.
— Да, — твердым голосом произнес Уити. — Я же чувствую…
— Вы чувствуете?
— …какую-то скрытую угрозу в ваших вопросах.
— С чего вы взяли?
Голос Джимми — сама невинность, но глаза по-прежнему мертвые.
— Как будто вы хотите установить нам предельный срок, — распаляясь, произнес Уити.
— Инспектор Девайн заверил меня, что найдет убийцу моей дочери, а я всего лишь спросил, какими временными рамками, по его мнению, будут ограничены поиски.
— За проведение этого расследования отвечаю я, а не инспектор Девайн. И мы заверяем вас, мистер и миссис Маркус, что проведем максимально подробное и глубокое расследование. Что мне в первую очередь необходимо, так это то, чтобы каждый зарубил себе на носу, что наши опасения по поводу возможной войны между Сэваджами и шайкой О'Доннелла могут стать серьезной помехой в нашей работе. Я думаю, мне стоит арестовать их всех за нарушение общественного порядка, а также отложить всю писанину до окончания расследования.
Два вахтера прошли мимо них, неся в руках подносы с тарелками, над которыми поднимался сероватый пар. Шон почувствовал, что воздух в кафетерии сгустился; за окнами потемнело — наступали сумерки.
— Ну так, порядок, — объявил с сияющей улыбкой Джимми.
— Порядок в чем?
— Найдите убийцу. Я не буду стоять у вас на дороге. — Он повернулся к жене и, согнув руку в локте, склонил голову в полупоклоне. — Дорогая?
— Мистер Маркус, — произнес Уити.
Джимми посмотрел на него, поглаживая ладонью руку жены, просунутую под его локоть.
— Там внизу наши люди. Они отвезут вас домой, — предложил Уити и, сунув руку за пазуху, вытащил из нагрудного кармана бумажник. — Если вы вспомните что-либо, пожалуйста, позвоните нам.
Джимми взял визитную карточку Уити и сунул ее в задний карман брюк.
Теперь, стоя рядом с мужем, Аннабет уже не выглядела такой надежной и устойчивой; ее ноги, казалось, были наполнены какой-то жидкой массой. Она стиснула руку мужа так сильно, что ее рука побелела.
— Спасибо, — шепотом произнесла она, обращаясь к Шону и Уити.
Шон вдруг ясно осознал, насколько сильно злоключения сегодняшнего дня отразились на ее лице и теле. Яркий свет, идущий от светильника, висящего над ними, падал прямо на ее лицо, и от Шона не ускользнуло, что сейчас она выглядела намного старше своих лет — красивая женщина, перепуганная заумными речами, которые никогда не вызывали ее интереса.
Шон не знал, откуда взялись слова. Он даже и не чувствовал, что произносит их, до тех пор, пока не расслышал, как его собственный голос звучит в холодном воздухе кафетерия.
— Мы будем выступать от ее имени в суде, миссис Маркус. Если вы не против, мы выступим.
Лицо Аннабет мгновенно исказилось гримасой, она судорожно глотнула воздух и несколько раз утвердительно кивнула головой и чуть заметно качнулась, ухватившись при этом за руку мужа.
— Да, мистер Девайн, пожалуйста. Мы, конечно, согласны.
По дороге назад в город Уити спросил:
— А что это были за дела с машиной?
— Что? — переспросил Шон.
— Маркус сказал, что вы, когда были детьми, чуть не влезли в какую-то машину.
— Мы… — Шон потянулся к приборной доске и настроил зеркало заднего вида так, чтобы видеть лучи, идущие от фар автомобилей, которые ехали следом за ними, — размытые желтые точки, подпрыгивающие и качающиеся в вечерней мгле. — Мы… придурки… ну в общем однажды остановилась машина. Я, Джимми и парнишка по имени Дэйв Бойл играли перед моим домом. Мы были совсем детьми… нам было по одиннадцать лет. Ну, а эта машина шла по улице, они остановились и взяли Дэйва.
