– Ладно, как пожелаешь. Ты наследственный шаман клана Белой Совы?
– Уже нет, – коротко бросил Чикко. – Я им был.
– Все равно. Ты умеешь варить зелья всех видов для злых дел, как и для добрых. Ты умеешь отводить глаза, насылать порчу и смерть, лечить болезни и раны наложением рук, а также Словами и Знаками. Ты даже, говорят, можешь летать… Что скажешь?
– Брешут, пресветлая… Разве тогда я сидел бы тут? – грустно улыбнулся фомор.
– А почему ты покинул родину?
– Превратности судьбы, – так же лаконично ответил он. – Неужели столь высокая особа пришла в эту грязную дыру, чтоб узнать жизненную стезю мелкого вора?
– Не такой уж ты мелкий. Три года в Сейлессе, у контрабандистов, пять лет учения у мага, до того как попасть к нам в Кильдар. Кстати, тебя брал на работу Жериэнн – почему ты не принял его предложение?
Чикко помрачнел.
– Давал мало… – пробормотал он, отводя глаза.
– Врешь, – усмехнулась жрица. – Хозяин половины борделей в Тарикке – и поскупился?
Фомор поднял свои светлые глаза на гостью.
– Ты сама знаешь, для чего ему нужен был травник и колдун. Хоронить бабский грех… Или еще говорят – «сокрытие тайн любви»? Так это у вас называется? Я, может, и нарушил все законы своего народа, но есть веши, через которые я не переступлю… Пусть этим ваши цирюльники занимаются – а потом им рубят руки на площадях. А я, видишь ли, хочу с руками помереть. Странно, что ты, служительница Предвечной, этого не понимаешь…
– Понимаю, – ответила жрица, чье лицо вдруг окаменело на несколько мгновений. – И, может, получше тебя понимаю… Что ж, похвально, – она справилась с собой. – Правда, твоя вера не помешала тебе поступить на службу к Королю, который был одним из самых знаменитых убийц и грабителей Корга за последние двадцать лет. Ты очень быстро вошел в фавор у Короля и стал при нем придворным чародеем, лекарем и штатным изготовителем ядов. Я права?
– Ну, кто-то должен исцелять и воров, – передернул фомор плечами. – А что до отравы, то она предназначалась только для сторожевых псов.
– Знаю, и только поэтому ты пока не на виселице. Кстати, ты же прирожденный шаман, неужели не мог зачаровать собачек?
– Ну да, – нахмурился фомор. – Этих зачаруешь! Эта ваша коргианская сторожевая – не зверь, а настоящая нечисть! Противная богам тварь! Определенно, их вывели черные маги – без них не обошлось. Думаете, я не знаю, что к ним собственные дрессировщики входят только в кольчугах?
И вновь жрица кивнула. Из семнадцати отравленных ядами этого человечка псов не было ни одного нормального.
– Тем не менее, – продолжила она, – ты стал настолько знаменитым, что тебя пригласил на работу сам Суун, чтобы ты помог обчистить ювелирное заведение купеческой семьи Мугов. И ты сумел обезвредить не только псов, но и пятнистых пифонов, которые сторожили лавку…
– Да! И Суун остался мне должен за эту работу! – с болью в голосе бросил узник.
Ограбление лавки богатейших ювелиров Корга должно было стать его последним делом, ибо как раз обещанной суммы ему не хватало для того, чтобы наконец завязать с темными делами и начать осуществлять свою заветную мечту… Но, увы – знаменитого бандита вместе с половиной шайки прикончили стражники, прежде чем он расплатился.
– Также ты, пользуясь своими умениями, склонял к сожительству честных девушек различных сословий, – продолжила Аниза. – Сколько их было – двадцать, тридцать? Больше?
– Осмелюсь сказать, высокая повелительница, что доподлинных девиц среди них было лишь две, – вставил арестант.
– Вот как? – жрица приподняла брови. – Ты предпочитаешь опытных женщин? – На губах ее возникла многозначительная улыбка.
– Дело в том, уважаемая, что невинную девушку почти невозможно склонить к тому, чего она не знает. Как я, скажите на милость, смогу пробудить в ней страсть и воспоминания о пережитой сладости, если она этого еще не испытывала?
– Но двух-то ты обломал? Темнишь, братец, – бросила Аниза.
– Те две были уже перезрелыми, – вздохнул чародей. – Совсем, бедняжки, истомились в своем никчемном целомудрии…
– И ты их освободил от страданий?
Фомор промолчал. Потом вдруг торопливо вскочил и, согнувшись, пробежал мелкой трусцой в угол, к дурно пахнущей дыре в полу, и наклонившись над ней, присел. Тело его сотрясали спазмы.
– Извини, почтенная, – он обернулся, вытирая рот ладонью. – То зелье, которым меня потчуют, чтоб я не смог колдовать, – оно, знаешь ли…
Он вновь вернулся на койку.
– А оно тебе сильно мешает? – Аниза вновь многозначительно улыбнулась.
– Какая разница? Я ведь все равно не могу развалить эту тюрьму по камешку или превратиться в мышку и убежать!
– Хорошо. А теперь скажи мне, Чикко, вот что… Ты явно колдун не из последних, ты много знаешь и умеешь, ты, наконец, не дурак. Почему же ты связался со всяким отребьем, вместо того чтобы спокойно зарабатывать деньги своим искусством?
– А будто сама не знаешь, госпожа! – с обидой бросил Чикко. – Будто ты не слыхала, что нужно, чтобы стать практикующим магом в вашей богоспасаемой Логрии! Нужен патент, подписанный тремя чародеями. Нужно заплатить городским чиновникам, и немало. Нужен дом или лавка в каком-нибудь приличном квартале, в котором будет груда всякой чародейской дребедени вроде старых костей, сушеных крокодилов по углам и древних идолов – чем уродливей, тем лучше! А к клиенту надо выходит не иначе как в парчовом балахоне и все такое. Только тогда людишки согласятся расстаться со своими деньгами. Без этого ты всю жизнь так и будешь продавать глупым девкам приворотные зелья и лечить пьяных матросов от дурных болезней, получая иногда вместо платы по зубам, будь ты хоть второй Мириддин или Альмангор!
– И много тебе еще оставалось копить, чтобы заполучить все это?
– Какая теперь разница? – задрожавшим голосом бросил маленький шаман, и Анизе показалось, что в уголках его глаз что-то блеснуло.
В его убогом жилище все тот же морской чародей, явившийся туда со стражей, обнаружил скрытый хитрым заклятьем – в Логрии такого не умеют – тайник со всеми сокровищами фомора. Там было что-то около трех тысяч каймов в монетах и драгоценностях.
– Просто ты можешь заработать даже больше. И, само собой, избежишь смерти в Кардирге.
Он резко повернулся в ее сторону, напряженно вглядываясь в ее лицо. Смотрел он долго, и от его взгляда жрице, женщине повидавшей и пережившей немало, становилось все больше не по себе. Быть может, трамма и в самом деле не до конца лишает чародея силы?
Затем Чикко вдруг саркастически усмехнулся.
– Что ж, прислужница Древней Матери, я готов – приказывай…
Аниза ударила в гонг. Два раза.
Несколько секунд Торнан вглядывался в фигуру, появившуюся у дверей.
– Чикко? – неуверенно спросил он. – Ну, велик бог Грома! – И кинулся через всю комнату к гостю.
– Медведь?! Ты? Вот это дела… – ошалело произнес человечек.
– Чикко, Чикко, дружище!!! – тряс его Торнан, изо всех сил сжимая в объятиях. – Ты как? Давно из Сиркаса? Как там наши? Как Торкест? А Эссия? Замуж не вышла?
– Вы знаете друг друга? – спросила Аниза. – Воистину, это знак от Великой Матери!
– Ты нашла мне самого лучшего мага, какого только можно! – сообщил Торнан. – Человек, который честно признается, что почти ничего не умеет.
– Ну, уж прямо и ничего, – скромно улыбнулся Чикко. – Ты льстишь моей скромности.
– Да, теперь я точно знаю, что не ошиблась. – Аниза снова ударила в гонг. Трижды.
Дверь вновь открылась. Подкованные каблуки процокали по старым плитам, по-военному четко щелкнув
