А через несколько дней от воеводы Димитрия пришло сразу два послания. В первом довольно сухо сообщалось о замечательной победе русичей над мазовшанами и крестоносцами. Если говорить вкратце, дело обстояло следующим образом. Осадившее Володимир войско захватчиков разделилось на три части. Основные силы мазовшан остались под Володимиром, часть рыцарей и пеших воинов отправилась на северо-запад, к так и не взятому Холму, а одиннадцать сотен всадников и свыше четырёх тысяч пехотинцев совершили бросок в сторону Галича. Однако, заблудившись в тумане, мазовшане прошли мимо города и невесть каким образом оказались в Карпатах. Там они наскочили на войско короля Бэлы, спешившее на помощь к волынянам, и были наголову разбиты угорцами.
Оставшихся под стенами Володимира захватчиков уничтожили воины Димитрия и осаждённые, которые ударили с двух сторон разом, едва зазвонил колокол Успенского собора. Причём войском осаждённых руководил королевский воевода Давид, под покровом ночи сумевший незаметно проскользнуть в город сквозь кольцо мазовшан. Также был рассеян отряд немецких рыцарей, которые прибыли под стены Володимира на помощь захватчикам. У попавших в плен рыцарей Димитрий узнал имя их предводителя- Гартман фон Гёте. Гроссмейстер погиб в поединке с Давидом.
После указанных событий польский король решил не посылать войско в помощь мазовшанам, сделав вид, что никогда и не помышлял об этом. Германский император, в свою очередь, поспешил отмежеваться от действий гроссмейстера воинства Христового, заявив, что не может отвечать за поступки командоров духовно-рыцарских орденов. Таким образом, потерявшая цвет своего воинства, лишённая поддержки Польши и Германии, а потому фактически беззащитная Мазовия теперь лежала перед русичами, как на ладони. Хоть иди да голыми руками бери эту землю...
Об том же самом говорил привезший радостную весть гонец, только с гораздо большим восторгом, нежели Димитрий. Зато в тайном послании воевода не пожалел чёрных красок для описания неких странностей, сопутствовавших победе русских войск вообще и появлению на Волыни Давида в частности. Димитрий рассказал о том, что мазовшане вовсе не собирались идти на Галич; как и когда повернули на юг вместо востока, никто толком объяснить не может. Поведал воевода также и о том, что русская дружина по пути к Володимиру попала в сильный туман, но руководствуясь указаниями Давида, за день преодолела расстояние в четыре суточных перехода. Далее в грамоте говорилось об одновременном появлении Давида в Володимире и русского гонца перед войском Бэлы, каковой гонец опять же был подозрительно похож на Давида. И ещё о многом, многом другом...
Заканчивалось же тайное послание так:
'Государь! Подвластные тебе тысячи чрезмерно превозносят слугу твоего, воеводу Давида. Злонамеренно не желая сражаться с мазовецкими псами под началом боярина Судислава и допустив захват Любомля, эти лентяи будто переродились с появлением Давида. Они же приписывают заслугу победы одному ему, сумевшему одержать верх над врагом не иначе как с помощью скрытого колдовства'.
Положим, Данила Романович знал это и без разъяснений Димитрия. Его беспокоило совсем другое. Он прекрасно понимал, что Димитрием движет обычная зависть, но вместе с тем не мог не признать, что теперь Давид может стать слишком популярным. И более влиятельным, чем даже сам король...
А этого быть не должно. Очень плохо, когда слуга могущественнее своего хозяина. Такие слуги имеют обыкновение сами становиться хозяевами.
'Эх, Давид! - угрюмо думал король. - Я благодарен тебе за всё, что ты сделал для моей державы, но, боюсь, нам двоим скоро станет тесно на Руси. Пусть ты этого ещё не понимаешь - зато понимаю я... Что же мне делать, а?'
Ответа не было.
КОНЕЦ
