– Но это нелепо. Юг не сломлен духом.
– Не сломлен духом? – повторил он. – Вы случайно не в связи с поражением в войне употребили это слово?
– Но говорят, что…
– Говорят, говорят? Говорят о 'душе Юга', о 'потерянной вере в свое дело'. Эти лозунги были полезны, когда вы пытались грязного фермера заставить воевать за вас! Но воюют всегда только за одну вещь, Эстер. За доллары и центы.
– Но война шла за права штатов и таможенные пошлины.
– Права штатов, тарифы! Вот что я вам скажу, Эстер. Ни один штат в отдельности не стал бы воевать за них. Когда президентом был Эндрю Джексон, Южная Каролина хотела бороться за тарифы. Но другие штаты ее не поддержали. – Он снова пожал плечами. – Так что вопрос отпал. Да и о чем тут спорить? Север и Юг столкнулись не из-за рабства – негров и торговли, – а из-за долларов и центов.
Я возмущенно ударила кулаком по камину:
– Что толку болтать о войне? – воскликнула я. – Она закончена. Теперь вы должны учиться жить по- другому.
– И что же это за другая жизнь?
– Работа не покладая рук! Да если бы у меня были Семь Очагов, я пахала бы на этой земле, пока не упала бы без сил.
Что-то сверкнуло в его глазах и погасло.
– Да, думаю, вы так бы и делали. Вас же не учили презирать труд.
– Тут нечем хвастать, – горячо воскликнула я, – стыдно презирать честный труд. Человек, который работает, отдает долги и чувствует себя свободным.
Он ленивой рукой прикрыл рот, подавив зевок:
– Вы так и не поняли. Мы, южане, – отнюдь не свободны. Мы тоже рабы, Эстер. Рабы устарелого образа жизни, который во всем мире известен как 'рабство'. Хотя мы называем его по-другому. Мы предпочитаем говорить, что 'живем как джентльмены'.
– Я не верю в это.
– Это правда. – Он помолчал, затем вдруг наклонился вперед и вытянул руки: – Покажите мне свои руки.
Я спрятала их за спиной.
– При чем тут мои руки?
– Руперт говорит, что они не похожи на руки настоящей леди.
– Руперт не привык видеть руки, которые работали всю жизнь. Моим рукам знаком тяжелый труд.
– На радость вашему священнику, наверное?
Я вдруг разозлилась, как злятся, когда над серьезными вещами начинают насмехаться.
– Да кто вы такой? – крикнула я.
– Кто я? – Его брови изогнулись. – Вы меня удивляете. Я южный джентльмен, способный, надеюсь, вызвать благожелательность даже в ваших глазах.
– Может быть, это и так.
– Это. – Снова иронично поднялась бровь. – Вы говорите загадками. Что вы имеете в виду под 'этим'?
– Что вы южный джентльмен. Видите ли, я прежде с ними никогда не встречалась.
– Значит, вы встречались только с северными джентльменами?
– Я встречалась с разными людьми.
– И они не похожи на меня?
– Нет.
– И в чем же разница? У них растут рога и хвосты, чему мы с радостью готовы поверить?
– В том, что они трудятся.
– Ах да, трудятся.
– Они обрабатывают свои поля и производят товары.
– И продают их Югу с большой выгодой для себя. И недоплачивают южанам за их урожаи.
– Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что вы должны работать, чтобы оправдать свое существование.
– Эстер Сноу! Эстер Сноу! – Он вдруг поднялся и подошел к камину, чтобы встать в свою любимую позу, облокотившись на каминную полку. – Вы думаете, – протянул он, – я не вижу, – его рука лениво махнула вокруг, – всего этого – протертые ковры, грязь, беспорядок?
– Но вы ничего не делаете, чтобы что-то изменить.
– Каким образом? Без рук, без негритянских рук, я беспомощен.
