– Что это значит? – Мрачное облако поднялось в ее душе при напоминании, что ситуация в общем-то не изменилась.
– Это значит, что если ты по-прежнему собираешься сбежать от меня или попытаться привлечь чье-то внимание, сесть за руль придется мне, а ты будешь снова болтаться на дне машины.
Она поняла, что он говорит всерьез, так как речь эта была произнесена тем безучастным ровным тоном, каким он отдавал ей приказания, ожидая неукоснительного выполнения.
– Меня тошнит от твоих постоянных угроз.
– Я думал, что употреблять слово «тошнит» запрещено, – усмехнулся Хок.
– Это было до того, как я села за руль. Пока я правлю, я неуязвима. – Она с трудом загнала внутрь улыбку и поспешила принять серьезный вид. – Лучше, Хок, ответь мне на один вопрос.
– Если смогу.
– Почему ты вернулся за мной к Сэмми? Он сказал, что уже приготовился организовать нам встречу за пределами его убежища. – Хотя грузовичок ехал с черепашьей скоростью пятьдесят миль в час, дорога была такой узкой и неровной, что она боялась оторвать от нее взгляд больше чем на секунду. Впрочем, этого времени вполне хватило, чтобы увидеть на его лице непроницаемое выражение, которое должно было бы отбить охоту задавать вопросы. Но она продолжала: – Тебе незачем рисковать жизнью. Зачем ты это сделал?
– Сэмми уже предали один раз. Я не хотел, чтобы это повторилось.
Несколько минут она обдумывала его слова. Да, Хок рассуждал логично: молния может дважды ударить в одно место. Но все равно это не объясняло, почему он пошел на такой риск. Пусть даже Константин убежден, что доберется до Хока, используя ее. Из этого вовсе не вытекает, что Хок поддастся на этот шантаж.
– Нет, это не объяснение, – наконец сказала она. – Даже если бы тебя поймали или убили, это ничего бы не дало. Просто месть Константина совершилась бы.
Грузовичок подбросило на ухабе. Хок переждал, пока она выровняет машину, и лишь потом ответил:
– Я привез тебя к Сэмми, чтобы обеспечить безопасность. И вернулся за тобой по той же причине.
– Потому что решил, будто несешь за меня ответственность?
– Потому что я в самом деле отвечаю за тебя. Я думал, ты это понимаешь.
– Кажется, начинаю понимать, – пробормотала Анджела и нажала на тормоза, завидев знак «стоп». – Беда в том, что, если я поверю в это, мне придется поверить и всему остальному, что ты мне рассказывал.
– Это тебя мучает?
Она поставила машину на ручник и скрестила руки на руле.
– Я просто в ужасе от этого. По-моему, я меньше была напугана в ту ночь, когда ты заставлял меня глотать кокаин.
– Не знаю, Ангел. На мой взгляд, ты тогда была полумертвой от страха. Почему сейчас это пугает тебя больше?
– Потому что тогда я еще была так наивна, что верила: выход найдется, кошмар этот кончится и все будет так, как было, – облизнув пересохшие губы, она повернула к нему голову.
Его лицо было непроницаемым, холодным, бесстрастным. У нее мурашки пробежали по телу от ледяного напряжения, которое вдруг словно бы сковало их.
Она продолжала:
– Больше я не верю в благополучный исход. Я почти уверена, что мы погибнем. Оба. До сих пор это были детские игры.
Выражение его лица не изменилось. Какая-то машина промчалась мимо, но Хок продолжал смотреть на нее, вернее, сквозь нее: пока, не выдержав, она отвернулась. Вторая машина промелькнула навстречу. Анджела задумалась, что будет делать человек, сидящий в этой машине, сегодня, завтра, в следующем году, как вдруг Хок заговорил:
– Сверни налево, Ангел. До главного шоссе осталось миль десять.
Уголком глаза она увидела, что он расстелил на коленях карту. Следуя его указаниям, она вырулила на перекресток. У нее не было причин не подчиняться ему. Хок без борьбы не сдается. Говорить об этом он явно пока не хотел, а она знала, что, если хочет быть ему полезной, должна еще побороть свою скованность и неуверенность.
Несмотря на свое убеждение в том, что им неминуемо грозит смерть, она все-таки считала, что они могут что-то предпринять, чтобы выжить. Оба… потому что ей стало важно, чтобы Хок тоже уцелел.
Он мог бы бросить ее на произвол судьбы у Сэмми, но он не сделал этого, и теперь она была перед ним в долгу.
Ну и потом эта история с поцелуем. Сэмми был прав, когда сказал, что женщина не позволит мужчине целовать себя так, как поцеловал ее Хок, если между ними ничего нет. Должно быть, какое-то робкое чувство… узнавание… Разумеется, он застиг ее врасплох, но она не стала сопротивляться, пока не вспомнила, что ей положено возмущаться, а его тело, прижавшееся к ней, жар его ищущего рта на губах должны внушать отвращение.
Хок почувствовал ее отклик, и сколько бы она теперь ни врала, этого ей из его памяти не стереть. И как ей ни хотелось отрицать свое влечение к нему, Анджела начинала понимать, что нежелание глядеть этой правде в глаза принадлежит ее прошлой жизни, а не нынешней жестокой действительности, в которой они с Хоком оказались вместе. Рискованные обстоятельства обостряли ее восприятие мира, в том числе и отношений между мужчиной и женщиной.
Ее тянуло к Хоку. Наконец-то она призналась себе в этом. Она и раньше ощущала подобное влечение к мужчине, но никогда до этого не испытывала такого острого ощущения. А рядом с ним все было именно так.
Сжав пальцы на руле, Анджела задумалась, как же Хок собирается выбраться живым из этой заварушки.
Хок вглядывался в карту, пока не запомнил все необходимые детали, затем отложил ее и посмотрел на проносившиеся за окном поля. Его оценка ситуации совпадала с мыслями Анджелы. Однако он решил, что даже ради ее спокойствия не станет ей лгать. Он обещал ей это.
Конечно, он не собирался открывать перед ней все свои карты. Она находилась под впечатлением, что конфронтация с Константином и Марчендом неизбежна. А между тем у них были еще два возможных варианта действий, однако Хок предпочел о них пока умолчать. Пока он не решил окончательно, что предпочесть, ей было лучше не знать о них. Да, он и не был уверен, что их удастся осуществить.
А пока ему хотелось уехать как можно дальше от владений Сэмми. Искоса глянув на Анджелу, Хок увидел, что она вцепилась в руль изо всех сил, и удивился, что вызвало такую внезапную нервозность.
– Недалеко граница штата, – произнес он. – Хочешь, чтобы я сел за руль?
– Нет.
– Уверена? У тебя очень напряженный вид.
– Я всегда выгляжу напряженной, когда напряжена, – усмехнулась она. – Пока я не встретилась с тобой, это случалось так редко, что не стоило беспокоиться.
Он слегка откинулся и сел так, чтобы можно было смотреть на нее, не поворачивая головы.
– Какое-то время мы будем продолжать движение на север. Если ты проголодалась, мы можем остановиться и поесть.
– Я позавтракала, – ответила она и замолкла, преодолевая сложную дорожную развязку.
Они влились в поток транспорта, двигавшегося на север, и Анджела увеличила скорость. Теперь на спидометре было шестьдесят пять миль в час, она почти до конца открыла боковое стекло и снова посмотрела на него.
– Может быть, ты голоден? Или вопрос так, для поддержания разговора?
– У меня хватает тем для беседы, кроме еды и погоды. Нет, я не голоден. Я успел перехватить кое-что как раз перед звонком Сэмми. – Он открыл окно со своей стороны, чтобы в кабине стало прохладнее. – Ты так и не рассказала мне, что собиралась делать в те две недели, когда секретарша не ждет тебя на работе, – напомнил Хок.
