Всегда буду рядом

. – Я сам слышал, пап, – не унимался мальчик, не обращая внимания на то, что мать сердито посмотрела на него.

Наконец самолет сдвинулся с места, и в динамиках раздалось приветствие капитана, что положило конец спору отца и сына.

Вот и хорошо! – обрадовалась Брук, готовая было вскипеть от злости. Ей совсем не хотелось разговаривать с мужем, а тем более спорить, да еще при детях.

Улыбчивые стюардессы начали разносить ужин и напитки, и оба родителя оказались заняты кормлением своих чад, следя за тем, чтобы они не пролили сок на колени и не испачкались в соусе.

После еды хлопот не убавилось: сначала дети захотели в туалет, потом потребовали разуть их, а когда у них замерзли ноги, попросили надеть носки, после им захотелось посмотреть мультики, а под конец откинуть спинки кресел. Любезная стюардесса принесла подушки и одеяла и начала хлопотать над детьми как над своими собственными.

Она не отказалась бы стать их мамочкой, мелькнуло в голове Брук, когда она наблюдала за тем, как лучезарно девушка улыбается Лео.

Наконец в салоне приглушили свет. Клаудиа тут же заснула, вечный шалун Алессандро последовал ее примеру – к большому удивлению родителей.

Убедившись, что дети крепко спят, Лео наклонился через проход. Брук почувствовала, что все тело ее напряглось.

– Давай перенесем Клаудию на твое место, – прошептал он. – Она не проснется.

– Послушай, пусть сидят как есть. Зачем их тревожить? – ответила она, еще надеясь, что останется сидеть с сыном.

– Затем, – отрезал Лео. – Я хочу поговорить с тобой. А наклоняться через проход неудобно.

Понимая, что он не успокоится, пока не добьется своего, Брук вздохнула и, встав, отошла в сторону, чтобы Лео мог положить спящую Клаудию на кресло рядом с Алессандро.

Лео поднял девочку на руки, потом уложил, поправил подушку, укрыл одеялом, поцеловал ее, а потом сына. У Брук защемило сердце от этой трогательной картины.

Нет, ничто на свете не заставит его согласиться на развод, в очередной раз подумала она. Он останется со мной, даже не любя меня.

Лео выпрямился и улыбнулся жене.

– Угомонились наконец наши детки, – выдохнул он. – Теперь мы можем побыть наедине. Садись к окну, милая. Мне будет приятно знать, что ты зажата между мной и окном и тебе не сбежать – разве что перебравшись через меня.

Брук стиснула зубы, когда муж подтолкнул ее к креслу.

– Позволь, я помогу, – участливо предложил Лео, наклонившись, чтобы застегнуть ремень безопасности. Она сидела, вытянувшись в струнку, стараясь не дрожать от его близости, от прикосновения его горячих рук. Потом он поднял голову, и оказалось, что считаные сантиметры разделяют их губы. Брук поймала его недвусмысленный взгляд, и у нее перехватило дыханье.

Лео припал к ее губам долгим, медленным поцелуем, от которого у нее закружилась голова, а сердце забилось в груди часто-часто.

– Хватит. Перестань, – запротестовала Брук, отстраняясь.

– Перестать что?

– Перестань меня смущать. Вокруг же люди.

– Все уже спят, – прошептал Лео, – обнимая жену за шею и заглядывая ей в глаза. – Или смотрят телевизор. И вообще мне плевать, кто здесь чем занят. Ты сегодня такая красивая и соблазнительная, что я просто теряю способность здраво мыслить. Если честно, то я еще с прошлой ночи сам не свой. Все время думаю о том, что ты делала тогда со мной, особенно своим милым ротиком…

Он провел подушечкой большого пальца по ее еще не остывшим от поцелуя губам.

– У тебя удивительно красивые губы, – продолжал Лео. – Ты даже не представляешь, что я чувствую, когда они касаются меня. И как приятно наблюдать за тем, как твоя жена делает невообразимые вещи, и знать, что она сама этого хочет. Ты ведь никогда прежде не решалась ни на что подобное, если я тебя не просил. Господи, как мне хочется, чтобы ты снова доставила мне это удовольствие.

Брук разомкнула губы, и его палец скользнул внутрь, касаясь се языка.

– Лео, ради бога! – выдохнула она, отталкивая руку мужа. – Я… я не могу. Не здесь. Нет, не могу!

Лео удивленно посмотрел на жену. Он и не предлагал ей заниматься любовью прямо в самолете.

Брук дрожала от возбуждения. Только бы он не настаивал, подумала она, переполняемая желанием. Я не смогу ему противиться.

Смятенней страх смешались в ее сердце, порождая неизбывную печаль. Глаза заволокла пелена слез.

Боже, почему я все еще хочу быть с ним, ведь знаю, что он меня не любит, что между нами осталось лишь плотское притяжение? – терзала себя Брук.

– Да, конечно, не здесь, – пробормотал Лео, не понимая, что вызвало такую реакцию жены. – Прости, если я расстроил тебя. Я не хотел. Я никогда не заставил бы тебя делать что-то против твоей воли. Милая, не плачь! Я, наверное, не так понял твои взгляды. Думал… черт подери, какое теперь имеет значение, что я тогда думал!

Он обнял жену и притянул к себе.

– Иди сюда… тихо, тихо… Не плачь, родная… Ты просто переутомлена. Поездки всегда выматывают, а тем более с детьми… Скоро мы будем дома, и наша жизнь вернется в привычное русло. Все наладится. Правда? – Лео слегка отстранился и посмотрел в заплаканные глаза Брук. – Ты простила меня?

Она всхлипывала и молчала. Он вздохнул.

– Пойми, ты была так невообразимо хороша той ночью, что я никак не могу выкинуть это из головы. Любой нормальный мужчина на моем месте мечтал бы о повторении этой сказки. Но, поверь, у меня и в мыслях не было просить тебя делать это здесь, в самолете. Ни за что на свете я не стал бы обижать или унижать тебя. Никогда!

Из глаз Брук снова брызнули слезы, и Лео прижал ее к себе, не переставая твердить слова извинения.

Больше всего на свете она хотела простить и забыть – обо всем! Но ничего не получалось. В ее душе вырастало нечто иное – холодное и чужое, темное и опасное, сильное и страшное, – оно сидело внутри и грозило взорваться.

Ты слишком часто шла на компромиссы, слишком многим жертвовала ради спасения своего брака, шипел внутренний голос. Пора научиться отстаивать свое мнение! Пора показать этому бесчестному мерзавцу, что настал час расплаты за то, что он совершил. Пора рассчитаться с ним за все!

Брук поежилась, испугавшись своей неожиданной агрессивности. Да, рассуждала она, уткнувшись мужу в плечо и все еще всхлипывая, такие мысли до добра не доведут. Скорее, до развода. И тогда уже ничего исправить будет нельзя.

Впрочем, до некоторой степени эти мысли не лишены разумности. Интересно было бы посмотреть на выражение лица Лео, когда он узнает, что я в курсе его интрижки с Франческой. Как жалко он, наверное, будет выглядеть, когда поймет, что после развода дети останутся не с ним. Теперь мне ясно, почему месть называют сладкой.

Боже, откуда во мне столько злости? Желание поквитаться прежде всего разрушает мою душу. А ее, бедняжку, и так разрывает от горя. Теперь я начинаю понимать, как тяжело было Гамлету! Быть или не быть – вот в чем вопрос!

Мне необходимо поговорить с кем-то, кто обладает ясным умом и не позволит эмоциям взять верх над рассудком. С кем-то, кто, вероятно, подскажет наилучший выход из сложившейся критической ситуации.

Вот только кто это может быть? Конечно, не мама. Только не она. Мне нужен человек объективный и непредубежденный, который оценит мои усилия по спасению брака и защите счастья моих детей.

Нужен кто-то другой.

Но кто?

Глава пятая

Лео заранее заказал машину, которая теперь ждала их в аэропорту «Мэскот». Брук в очередной раз порадовалась предусмотрительности мужа. Меньше всего ей хотелось стоять в бесконечной очереди на стоянке такси.

Боже, как скверно у меня на душе, боюсь, что это заметно по моему выражению лица, думала она, проходя таможенный контроль с дремлющей Клаудией на руках. Сонный Алессандро висел на плече у отца, который шел чуть впереди. Багаж стоял на тележке, которую Лео с усталым видом толкал свободной рукой.

Он всегда говорил, что жить в Австралии замечательно, вот только есть один минус: чтобы увидеться с семьей или поехать по делам в другую страну, приходится преодолевать огромное расстояние. Но, добавлял Лео, детей лучше всего воспитывать именно на Зеленом континенте. Ему импонировали местные жители, добродушные и спокойные люди, погода, простор и относительно низкий уровень преступности.

Перелет показался Брук в этот раз слишком долгим, хотя дети спали большую часть времени и не утомляли ее своими капризами. Она тоже дремала, но это не помогло ей успокоиться и отдохнуть, Самолет делал остановку в Бангкоке для дозаправки, но она даже не вышла из салона, чтобы размять ноги и подышать воздухом. Лео звал ее прогуляться, но она отказалась, и он ушел, забрав детей.

Брук была рада остаться одна, чувствуя, как уходит напряжение, не отпускавшее ее с начала полета.

Неужели теперь так будет всегда? – забеспокоилась она, проходя через ворота металлоискателя. Я стану замыкаться в себе, когда Лео окажется рядом, и вздыхать с облегчением, когда он уйдет? И все время мне придется жить с этой мыслью, подавляя свою боль, подавляя саму себя?

У меня, конечно, ангельское терпение, но однажды я не выдержу.

Водитель нанятой машины ждал их у выхода с паспортного контроля, держа в руке карточку с фамилией «Парини». Лео представился и указал на тележку с багажом.

– Сюда, пожалуйста. – Шофер взялся за ручку тележки и пошел вперед.

– Машина далеко стоит? – поинтересовался Лео, следуя за ним по огромному залу.

– Нет, не очень, – заверил водитель, выводя их из здания аэропорта через большие стеклянные двери. Брук увидела впереди бесконечный проход, окаймленный глухим забором. Очевидно, на площади перед терминалом шли ремонтные работы.

– Надеюсь, что так, – ответил Лео. – Мои жена и дети очень устали, бедняжки, – добавил он, мягко улыбнувшись Брук.

Она поспешно отвернулась и тотчас же отругала себя за такую реакцию. Но выдержать его взгляд, полный заботы и любви, было невозможно.

Неужели это снова ее больное воображение? Или он действительно как-то неестественно, чрезмерно внимателен к ней?

С другой стороны, Лео всегда был заботливым мужем, когда это требовалось. Но во время полета его предупредительность ее просто раздражала. И что