– Алло?
– Ты видела первую полосу «Уиллоу-Крик таймс»?
Лучше бы я склонилась к варианту Кики.
– Мама, тебе что, никто не говорил, что полагается говорить вещи вроде «Здравствуй» и «Как дела?», прежде чем переходить к сути вопроса?
– Не дерзи. И перестань уходить от темы. Ты видела газету?
Я не видела. Но когда я взглянула на Кику, та самодовольно ухмыльнулась и показала первую страницу, как участник игрового телешоу, поднимающий табличку. Будь я постарше, мое сердце не выдержало бы.
«Дьявол в Лиге избранных».
Угадайте, о ком это? Обо мне.
Я люблю, когда обо мне пишут на первых полосах газет, но только в хвалебном тоне. В этой статье хвалебного тона не было. За прошедшую ночь я стала темой всеобщих пересудов. О сексе в светском обществе говорить не принято, но обсуждать скандалы можно.
В газете также поместили печально известный «Портрет Фредерики Хилдебранд Уайер, дочери Турмонда и Блайт Хилдебранд и внучки Чарльза и Фелиции Хилдебранд», прямо как объявление о моем первом бале.
Хорошо хоть картину поместили не прямо в статье, а дали в конце ссылку: «Фотографии на шестой странице».
Вполне логично, что если полуобнаженная натура в качестве украшения интерьера считается дурным тоном, то фотографии практически обнаженных приличных дам никак не могут оказаться на первой полосе уважающей себя газеты.
– Мама, мне звонят по параллельной линии. Мне нужно идти. – У меня не было параллельной линии, но она не знала об этом. – Поговорим позже. Передай папочке, что я его люблю.
Но когда я повесила трубку, меня ждала Кика:
– Я же говорила вам: никакого секса!
– Кика, в самом деле, это же только искусство.
– Это не искусство. – К этому моменту она уже дошла до шестой страницы и махала ею у меня перед лицом, как матадор красной накидкой перед быком.
– Называй это как хочешь, но я вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь это увидел.
– Тогда как же так получилось?
У моей горничной была бульдожья хватка: если что-то попадало ей в зубы, она уже не выпускала.
В итоге ей удалось вытянуть из меня детали знаменитой выставки, которая сделала из меня дьявола, и то, откуда Пилар узнала, где искать картину.
– Никки? – ошеломленно произнесла Кика. – Мисси Граут сделала это?
Я пожала плечами и налила себе чашку горячего чая, добавила сахар и сливки, затем перемешала, и нежное позвякивание серебра о фарфор подействовало на меня успокаивающе.
В течение следующих нескольких дней я удивительно хорошо держалась – для женщины, которую недавно втоптали в грязь. Само собой, люди сторонились меня. Телефон молчал. Никто не заходил ко мне. Конечно, меня не слишком привлекала роль отверженной – пусть и изумительно прекрасной отверженной – но, по крайней мере, мне не нужно было ни с кем встречаться.
Кике это все далось не так просто. Ей, в отличие от меня, приходилось выходить из дома. Покупать продукты и моющие средства, забирать одежду из химчистки. В супермаркете другие горничные не становились в одну с ней очередь. Почтальон теперь опускает письма в ящик, а не заходит на чашку чая, как это было раньше. Даже дворник едва здоровается.
Однако вся эта история не отпугнула Никки. Она появилась у меня три дня спустя после выхода статьи. Ее волосы все еще были благородного темного оттенка, и она до сих пор носила жемчуг, но на ней были тесные брюки хаки, белая футболка (тоже в обтяжку) и кеды в цветочек. Это был лишь отзвук леопардовой лайкры и шпилек, но футболка и кеды не считались в Лиге подходящим нарядом для визитов.
Как говорится, все возвращается на круги своя, и Никки медленно двигалась к себе прежней.
Кика не хотела ее впускать и говорила с ней, высоко задрав нос.
– Кика, мне так жаль, ты не представляешь себе, – услышала я слова Никки в прихожей.
Я появилась наверху лестницы:
– Впусти ее, Кика.
Почему, спросите вы. Честно говоря, мне было скучно. Визит Никки все же лучше, чем дурацкие телепрограммы, уткнувшись в которые я искала причины, по которым мне не следует встречаться с Сойером и чувствовать обиду за то, что он даже не звонит. Как будто со мной так просто справиться.
Я спустилась вниз.
– Фреди, прости, пожалуйста, – сказала Никки. – Я ни в коем случае не должна была рассказывать Пилар о Сойере.
– Кика, не могла бы ты сделать нам чаю?
Они обе были удивлены, но Никки не дала мне возможности передумать. Она прошмыгнула мимо меня в сторону веранды.
