– Баронесса, пожалуйста...
Женщина устало подняла руку, показывая, чтобы Линет умолкла.
– О, прошу вас, ничего не нужно объяснять. Я думала, что вам потребуется больше времени. Ведь вы же все-таки дочь священника. Однако, по-видимому, вы из того же теста, что и остальные. – Она снова хихикнула. – По правде говоря, вы влюбились в него раньше, чем другие.
Линет неловко поерзала на стуле.
– Прошу прощения, баронесса, но я не понимаю вас.
– Конечно, не понимаете. Вернее, не все понимаете. – Она наклонилась вперед, и ее лицо, освещенное утренними лучами, показалось Линет грубым. – Вам объяснить подробнее? Так вот – вы влюбились в виконта Марлока.
Глаза Линет сверкнули.
– Нет, ничего подобного! – возразила она.
– Да-да, детка. Все они влюбляются в него, – сказала баронесса, сложив руки на груди и смерив Линет презрительным взглядом. – Ничего не выйдет. У него нет сердца, так и знайте. Особенно по отношению к его девушкам.
– Неправда, у него есть сердце! – запальчиво воскликнула Линет, удивляясь, почему она защищает этого мужчину.
Однако баронесса не слушала ее и спокойно продолжала:
– Подумайте: человек, у которого есть сердце, не смог бы выдать девушку замуж за плешивого старого дурака. Человек, у которого есть сердце, прислушался бы к слезам и мольбам юного создания. – Она пронзительно посмотрела на Линет. – Но он не такой. Он не способен чувствовать чужое горе, потому что его родители умерли, а я... – она осеклась и умолкла.
Линет решила заставить ее договорить, потому что догадывалась, что здесь кроется какая-то тайна. Она поняла, что в отношениях виконта и его тетушки есть какой-то секрет, еще тогда, в соборе, когда впервые увидела их вместе. Но потом с Линет произошло столько неожиданного, что у нее не было возможности попробовать докопаться до истины. Пора с этим покончить. Линет почувствовала себя так, словно вся ее жизнь зависела от того, выскажется ли баронесса до конца.
– И что же вы? – спросила она. Баронесса встала и отправилась в кладовую.
– Это не имеет значения.
– Напротив, – настаивала Линет, – я считаю, что это имеет очень большое значение. – Она помолчала, тщательно подбирая слова. – Разве вы сами не видите, насколько все это странно и нехорошо?
Баронесса резко отвернулась от полок с продуктами. На ее утомленном лице было написано страдание.
– Конечно, это нехорошо и странно! – вспыхнула она. – Мы бросаем девушек на съедение волкам! Что может быть хуже этого?
От этих слов по спине Линет побежали мурашки, но она справилась с собой.
– Я говорила не о вашем... роде занятий, – сказала она. – Я имела в виду то, как он обращается с вами и вообще со всеми людьми. – Она презрительно ткнула пальцем в белоснежный конверт. – Одна-единственная фраза! Одиннадцать слов и буква вместо подписи. – Линет нагнулась вперед. – Он отдает приказания, словно нанял нас в услужение.
Баронесса взяла маленькую буханку хлеба и, едва сдерживаясь, разломила ее пополам.
– А мы, дорогая моя, на самом деле являемся его слугами, – резко ответила она.
– Возможно, я действительно его служанка. И Данворт тоже. Но вы? Ведь вы его родная тетя. Вы заслуживаете, чтобы к вам относились с уважением.
– Заслуживаю! – истерически воскликнула баронесса, обуреваемая гневом. – Я заслуживаю именно то, что имею, милая барышня, и не забывайте об этом!
Она швырнула хлеб на стол, бросив на Линет злой взгляд, и вышла из кухни. Девушка пододвинула себе стул, и некоторое время просидела в полной тишине. Но это было недолго. Уже через пару минут она вскочила и помчалась вслед за баронессой. Она точно знала, куда ушла леди Хантли, и знала, как ей следовало поступить.
Линет успела вовремя.
Баронесса была наверху, в своей комнате. В руках она держала большой бокал и наливала в него бренди.
Линет вошла как раз вовремя, чтобы выхватить бокал и прижать его к своей груди.
– Отдайте сейчас же! – закричала баронесса.
– Нет! – в ярости ответила девушка.
Она знала, что ей надо быть осторожной. Когда-то Линет встала между пьяницей, и его выпивкой, и ей очень повезло, что она отделалась лишь огромным синяком на щеке. Но сейчас Линет была уверена, что она сильнее и ловчее баронессы. Поэтому, дотянувшись до подноса с бутылками, который стоял за спиной баронессы, она сбросила его на пол, разбив при этом больше половины бутылок. Затем она кинулась вперед, став между баронессой и несколькими уцелевшими бутылками.
– Вы с ума сошли? Что вы делаете? – в отчаянии закричала баронесса.
Линет пожала плечами.
– Я не позволю вам пить, пока вы не дадите объяснений.
– Он вас за это убьет! – вне себя, вопила женщина.
– Почему вы считаете, что заслуживаете такого ужасного обращения с собой? Почему?
– Отдай мне эту бутылку, малышка. И возвращайся к себе в комнату! – баронесса пыталась говорить твердо и непреклонно, но Линет видела в ее глазах панический страх.
– Нет, – спокойно ответила она, хотя сердце ее бешено колотилось. – Почему вы заслуживаете такого обращения с собой?
Баронесса в гневе сжала губы. Однако ее взгляд был направлен не на Линет. Она смотрела на бутылку в руке девушки и на те, что пока оставались целыми и невредимыми.
Линет слегка наклонила голову и мягко произнесла:
– Только скажите мне то, что я хочу от вас узнать, и я отдам вам бренди.
Она терпеть не могла подобных сделок, когда приходилось использовать слабость другого человека против него же, но у нее не было выбора. Если ей хочется получить, хоть какую-то гарантию на успех, хочется изменить этот дом в лучшую сторону, она должна была знать правду.
– Что вы ему сделали?
– Ничего! – баронесса произнесла это слово с горечью и отвращением к себе. – Его родители умерли, когда он был ребенком. А я ничего не сделала для него!
Линет замерла, потрясенная, до глубины души. Неужели это правда? Неужели родная тетя могла покинуть осиротевшего мальчика? Она уставилась на баронессу, с ужасом наблюдая, как та медленно оседала на пол, жалобно воя и причитая.
– Я пыталась. Бог свидетель, что я пыталась помочь ему. Я умоляла. Я просила. Однажды ночью я села на лошадь и сказала ему, что я заберу мальчика к нам, что бы он там ни говорил. Но он поехал вслед за мной. Он нашел меня и побил, а потом запер в спальне. – Женщина прерывисто вдохнула. – Он никогда не выпускал меня. Линет стала на колени рядом с баронессой.
– О ком вы говорите?
– О Горации! – она произнесла это имя, как проклятие. Речь шла о бароне, ее муже.
– Он не хотел принимать бедного сироту, несмотря на то, что я была единственной родственницей мальчика, – всхлипывая, говорила баронесса, и ее глаза застилали слезы.
– Как долго он держал вас взаперти? – Линет не хотелось спрашивать об этом, но она должна была знать правду. – Тринадцать месяцев. Потом, состарившись, он сажал меня под замок раз в год на месяц. – Баронесса отвела взгляд в сторону. – Когда я, наконец, освободилась, Адриан уже справился со своими трудностями. – Она горько усмехнулась. – Ему здесь было лучше, нежели со мной. Поэтому я оставила все как есть.
Линет отвернулась к окну. В голову ничего не приходило. Конечно, ей доводилось слышать истории о жестоких мужьях. Она беседовала со многими женщинами, на теле и лице которых были синяки и кровоподтеки. Но такое обращение... Это выходило за рамки жестокости. История, рассказанная баронессой, привела ее в ужас. Тем более что зло, причиненное этим мерзким Горацием жене и ее племяннику, до сих пор дает о себе знать.
Линет зябко поежилась. Из коридора донесся какой-то звук. Она посмотрела на приоткрытую дверь и поймала на себе спокойный взгляд Данворта, который молча, разглядывал их. Ей хотелось окликнуть его, спросить у него совета, но дворецкий, тут же ушел, печально качая головой. Как подобает всем хорошим слугам, он не позволил себе мешать им.
С грустью глядя на баронессу, которая по-прежнему плакала, сотрясаясь от рыданий, Линет чувствовала себя одинокой. Она вдруг подумала, что, возможно, будет лучше, если она отдаст баронессе злополучную бутылку бренди или даже присоединится к леди Хантли, поскольку им обеим нужно, хоть на время забыться. Линет, конечно, понимала, что это не поможет ни баронессе, ни ей самой. И, когда женщина немного успокоилась, она, проглотив комок в горле, заговорила:
Баронесса бросила на нее колючий взгляд, но Линет опередила ее, видя, что та неправильно поняла ее.
– Я знаю, что вы сказали мне правду. Не сомневаюсь, что вам пришлось много выстрадать. Но мне хотелось узнать... – Она склонилась над баронессой. – Мне хотелось узнать, почему вы считаете, что это ваша вина.
Баронесса уставилась на нее с недоумением. Линет продолжала:
– Гораций был очень плохим человеком, и я рада, что он уже умер. Я знаю, – сказала она, пожав плечами, – что так говорить нельзя. Особенно дочери священника, но я действительно так считаю. Ваш муж был очень плохим человеком. – Она сделала паузу, глядя в глаза баронессы, и глубоко вдохнула. – Но Гораций, ужасный и злой человек, теперь мертв. Почему же вы до сих пор должны быть наказаны?
На губах баронессы появилась жалкая улыбка, которая была красноречивее всех слов.
– Потому что теперь я живу на деньги виконта и зависима от его милости. Разве вы не понимаете этого, Линет? Я не смогла забрать к себе собственного племянника, когда ему было всего тринадцать лет. А теперь я – бедная вдова, у которой за душой нет ни гроша, и он взял меня к себе, в этот дом. Все, что у меня есть, куплено на его деньги. Я ем и одеваюсь за его счет.
Баронесса говорила все это с таким отсутствующим видом, что Линет поняла: ее мысли заняты другим. Очевидно, она думала о том, где можно найти бренди, и ее глаза лихорадочно бегали, осматривая комнату в поисках заветной бутылки.
Но она ничего не нашла, поскольку Линет спрятала бренди себе за юбку, которая даже намокла от пролитого спиртного. Комната представляла неприглядную картину: повсюду валялось битое стекло, и виднелись темные, липкие пятна от растекшихся напитков. Но Линет это не беспокоило. Нагнувшись к баронессе, она прикоснулась к ее руке и очень серьезно произнесла:
– Это время должно стать для вас обоих временем исцеления. – Она помолчала, пытаясь привлечь внимание баронессы. – Виконт знает о том, как с вами поступил ваш муж?
Баронесса горько рассмеялась.
– Конечно, знает. Я рассказала ему. Я умоляла его простить меня. Но он не хочет, чтобы наши отношения наладились. Ему во что бы то ни стало нужно отомстить.
В поведении баронессы исчезла всякая утонченность, присущая ей. Она стала на четвереньки, пытаясь отыскать бренди. Но Линет остановила ее.
– Каким образом он собирается отомстить вам? Он взял вас к себе, в свой дом. Он кормит вас. Какое же это наказание?
Леди Хантли болезненно скривилась. Ее глаза блестели.
– Мое наказание – это вы. Разве вы сами не видите? Вы, и Одри, и Сюзанна, и все остальные девушки, которых он привозил сюда. Адриан использует их, чтобы показать мне, какая я
