напрасно?
Здесь выставление щита во втором случае всегда принадлежит лишь невежеству, ибо никто не в праве менять путь развития человека по своему на то усмотрению. Если же разрушен щит оператора, то, в том случае, если на него нападали, он получит удар, а в том случае, если оператор запрещал не нападение, он потерял свою энергию щита, потому что разрушенная, она не возвратится к оператору, а сольется с прорвавшейся энергией объекта ('жертвы'), усилив ее.
Если подобное разрушение щитов у оператора будет происходить многократно, его дела будут идти все хуже, он будет опустошаться, не исключено - болеть, и может погибнуть.
До свидания, мой друг, скоро тебе позвоню.
СРЕДИ МЕРТВЕЦОВ?
Наташа испугалась, точно была мертвой не она, а ее мама, приближающаяся к ней. И Наташа торопливо отбежала от калитки и спряталась за поворотом забора. Исподволь она посматривала в сторону калитки и ожидала, что та женщина сейчас выйдет. Сердце больно ужалило грудь Наташи, когда она увидела вышедшую из двора на площадь свою растерянную маму.
- Мамочка, - прошептали Наташины губы.
Женщина испуганно озиралась по сторонам, а Наташа не могла сделать ни единого шага из-за поворота. Опустошенная, с обвисшими руками, едва передвигаясь и покачиваясь, Наташина мама ушла с площади Лесного поселка, но калитка еще не захлопнулась!
И тут к Наташе неожиданно вернулась полная память земной жизни, вся она воспламенела чувствами. Наташа яростно ринулась туда, на площадь, к незакрытой калитке. Женщина стояла посреди двора, когда Наташа возникла в калиточном проеме.
- Мама! - выкрикнула Наташа, женщина обернулась. - Мамочка! воскликнула снова ее дочь. Женщина немного помолчала, рассматривая обратившуюся к ней девушку.
- Вы кто? - сказала она.
- Я Наташа, мамочка, Наташа, - надрывно проговорила Наташа.
- Зачем же вы так? - печально отозвалась на восклицание обращающегося к ней человека женщина. - Моя дочь умерла, а вас я вижу впервые, девушка.
- Мамочка, это же я и есть, Наташа, твоя дочь, - взволнованно заговорила Наташа, быстро приближаясь к женщине, она подошла и обняла ее, и они обе заплакали.
Так они простояли с минуту. Женщина гладила девушку по голове.
- Успокойся, доченька, успокойся, - приговаривала она, - очень жаль, что я не твоя мама, вот, присядь сюда, на лавочку. - Наташа рыдала. - Я тебе сейчас водички принесу. - И на некоторое время женщина скрылась в доме.
Вскоре она пришла с кружкой в руке и, приблизившись к Наташе, присела рядом с ней, и снова она гладила девушку по голове.
- Вот, попей, доченька, попей водички, легче будет, - уговаривала она. Наташа отхлебнула глоток воды из предложенной кружки, и снова слезы обиды навернулись на ее глаза.
- Вот, посмотри, доченька, - обратилась женщина к девушке, доставая из кармана широкого халата небольшую фотографию, и она протянула ее девушке, Наташины рыдания остановились, но она еще всхлипывала. Наташа пристально смотрела на свою фотографию, на карточке в алюминиевой оправе была она!
- Но это же я и есть, мамочка, - недоумевала девушка.
- Бедная доченька, как ведь какое-то горе тебя скрутило, - ответила женщина.
И тут Наташа словно опомнилась.
- Принесите мне зеркало, - попросила она, - у вас есть зеркало?
- Да, конечно же, я сейчас, доченька, - спохватилась женщина и торопливо ушла в дом и так ж торопливо вернулась с зеркалом в руке. - Вот, пожалуйста, доченька, держи зеркало, а вот и платочек возьми, приведи себя в порядок, милая.
Наташа приняла зеркало из рук женщины и во мгновение взглянула в него.
- Господи! - воскликнула она и больше ничего не смогла проговорить.
Теперь Наташа шагала через площадь Лесного поселка, даже, скорее, беззаботно брела, все ее чувства остановились там, у зеркала. Бессердечно шла Наташа, узнаваемый мир не узнавал ее.
Яркое сочное солнце отвесно жмурилось, оно высвечивало Наташу, высвечивало площадь, словно циферблат огромных часов, на которых означались две стрелки: Наташа и ее тень.
Никто теперь не мог узнать Наташу, потому, что от ее прежнего обличия только и осталось всего очертания фигуры и длинные вьющиеся волосы. Там, в зеркале, она увидела совсем другое лицо, не ее лицо, точно позаимствованное у кого-то, оно было уродливым, с синяками под глазами, с мясистыми носом, губами, с широкими скулами, обтянутыми пористой кожей, приземистый лоб, а эти узкие некрасивые глаза, обвисший подбородок, словно это было не лицо, а маска!
'Мои волосы и голос, когда я взглянула поверх калитки, обрадовали мамочку, - уже почему-то безболезненно, бесчувственно думала Наташа, - но это ужасное лицо отвергло нашу встречу'. Наташа поднялась по ступенькам кинотеатра, остановилась возле колонн.
- Здравствуйте, - медленно проговорила она в сторону уборщицы Лидии Ивановны, которая, нагнувшись у ведра с грязной водой, отжимала тряпку.
- Здравствуйте, девушка, - приподняв голову, отозвалась та и как-то вдумчиво посмотрела вслед поздоровавшемуся с ней человеку, будто что-то припоминая. А Наташа не замедлила скрыться в прохладе кинотеатра, потому что новые слезы залили ее лицо.
Но тут, в малом фойе, Наташино сердце дрогнуло воистину и прежние чувства вернулись к ней: из директорского кабинета вышел с весьма озабоченным лицом, словно о чем-то думающий глубоко... вышел внезапно, и от неожиданности Наташа сразу же отвернулась... Сережа.
- Сереженька, - прошептали Наташины губы.
- Наташа?! - возник позади отвернувшейся девушки голос Истины. Незамедлительно Наташа обернулась, даже не успев подумать о том, что у нее нет своего лица.
- Извините, я обознался, - опечаленно проговорил Сережа.
- Сергей Александрович, - обратилась к директору мужиковатая контролерша, только что вышедшая из большого фойе, она приблизилась к Истине.
- Да, я слушаю вас, Клавдия Титовна.
- Вот, я говорю, какие суки, - произнося слово 'суки', она искоса взглянула в сторону Наташи, - такие же вот и магнитофон сперли, а вам отвечать, Сергей Александрович.
Директор ничего не ответил, он закрыл кабинет на ключ, еще раз внимательно окинул взглядом некрасивую девушку и направился было на выход из кинотеатра, как мужиковатая контролерша незамедлительно окликнула его:
- Сергей Александрович!
- Что такое? - приостановившись у входной двери и слегка обернувшись на зов, с нескрываемой неприязнью отозвался директор.
- Дверь-то в большое фойе... шпингалет отломали, гады, как сопля теперь телепается.
- Попросите Кириллыча, он прикрутит, - отрезал директор и вышел из кинотеатра.
- Девушка, вы в кино? - требовательно вопросила контролерша Наташу, и это прозвучало так, словно она хотела сказать: 'Если нет, то какого черта здесь стоите, убирайтесь'.
Наташа постучала в окошко кассира и только теперь почувствовала, что в левой руке у нее смята какая-то бумажка, она раскрыла ладонь и глянула на нее, в ладони оказалось три рубля одной купюрой. Фанерная задвижка отодвинулась, и в проеме окошка показалось лицо зевающего кассира. Наташа протянула ему три рубля.
- Вам один? - послышался вопрос из глубины кассы, словно из деревянной коробки.
- Да, - подкивнула Наташа, - один на сейчас.
- Побыстрей, девушка, журнал заканчивается, - будто взвизгнула контролерша позади Наташи. Контролерша рассмотрела поданный Наташей билет и, не оторвав контроля, положила его себе в карман.
- Проходите, - рявкнула она, - на свободное место!
В полутьме Наташа нащупала первое попавшееся место в зале и не спеша присела не него, чтобы не
