— В чем же?
— Видишь ли, я скоро сообразил, что вовсе не любил Фелисити, что мое чувство к ней было чисто сексуальным влечением. Она была моей первой женщиной, понимаешь? К несчастью, моя прохладная реакция на неверность Фелисити только укрепила меня в том, что я уже подозревал о себе. Что я был законченным сукиным сыном, лишившимся в свои юношеские годы даже намека на любовь и заботу. После этого началась жизнь, когда я легко рвал одну связь и вступал в другую. И только когда я встретил Мойру, я сообразил, что мог действительно дружить с женщиной.
Он печально улыбнулся, припоминая.
— Знаешь, Мойра даже как-то сказала: если я был таким повесой с черным сердцем, то почему я вступал в связь только со старшими по возрасту женщинами? Только потому, что они не страдали так сильно потом? Я заверил ее, что прогнил весь насквозь. В ответ на это Мойра рассмеялась и предложила переехать к ней, чтобы она могла заняться спасением моей души.
— И она это сделала?.. Эллиот покачал головой.
— Нет, Одри. Мойра вовсе не спасла меня. Пока я был женат на ней, я продолжал делать только то, что хотел и когда хотел. Моей единственной уступкой супружеской жизни было то, что я перестал спать с другими женщинами. Я причинял ей боль, Одри, своим равнодушием, своим безразличием. Ибо Мойра действительно любила меня. Она сказала мне об этом незадолго до своей смерти. Это… довольно сильно расстроило меня. И заставило меня дать обет никогда и никому не причинять больше такой боли…
Он закрыл на мгновение глаза и покачал головой.
— И однако же я сделал это… С тобой… — он тяжело вздохнул. — Черт возьми, я старался не делать этого. Когда я отвез тебя домой в ту первую пятницу и вернулся к себе, то побил рекорд по принятию долгих холодных душей. А что сделала ты? Позвонила мне, уговорила меня повидать тебя еще раз и явилась мне в образе богини. Я убеждал себя держать свои руки подальше от тебя, но мое тело не подчинилось этому приказу. Но в то время, как я жаждал заняться с тобой любовью, я желал одновременно лелеять и защитить тебя, дать тебе все, чего ты заслуживаешь. Но я провел так много лет, не слушая свое сердце, что не обратил внимания на его новое послание. Я слишком много лет прислушивался к своему телу, чтобы игнорировать его привычные потребности.
Он протянул руку и нежно прикоснулся к ее лицу.
— И все же каким-то образом именно секс показал мне отличия моего чувства к тебе в сравнении с другими женщинами. В прошлом я часто пресыщался своими наслаждениями. Но с тобой, Одри!.. Чем больше я занимался любовью с тобой, тем больше я хотел тебя и нуждался в тебе. Благодаря тебе, я почувствовал себя особенным, любимым. Если кто и спас меня, так это была ты… с твоим славным неэгоистичным характером, с твоей доброй и доверчивой душой, с твоей такой естественной красотой.
И он поцеловал ее дрожащими от волнения губами.
— Понадобился шок, когда я увидел тебя без сознания в разбитой машине, чтобы разбудить меня. В тот день я молился за то, чтобы ты жила, Одри. И молился всем сердцем. И я поклялся: если Бог вернет тебя мне, я никогда в жизни не причиню тебе никакой боли. Я люблю тебя, Одри. Ужасно люблю. И я хочу жениться на тебе и родить детей. Рискни и скажи «да»!
Сердце Одри трепыхалось от счастья. — О, Эллиот… Да… Да… Ты меня просто осчастливил…
— Надеюсь на это, моя родная. Если кто и заслуживает быть счастливой, так это ты.
… Заиграла музыка, и Одри взяла под руку отца, наградив его нервным, но любящим взглядом. Он смотрелся очень красивым и даже величественным-гордым отцом невесты. Не говоря уже о том, что и отцом будущего ребенка — Лавиния объявила совсем недавно о том, что ожидала его.
— Ты выглядишь такой красивой, — прошептал он, когда они двинулись по проходу церкви вслед за посаженой матерью. — Да и твоя подружка не хуже. Темно-красное ей очень к лицу.
Одри улыбнулась, вспомнив, как Ивонна поначалу отказывалась от ее предложения быть сопровождающей невесты вместе с Найджелом в качестве шафера. Я слишком стара, протестовала она.
— Лучше сделай так, как она хочет, — посоветовал Эллиот Ивонне. — Бог знает, что произошло с милой податливой штучкой, в которую я втюрился!.. Она превратилась в настоящую татарку! Знаешь, что она мне сказала на днях? Что я должен начать снова работать… Сказала, что не потерпит, чтобы отец ее детей целыми днями болтался по дому, как джигало. Ну что скажете на это? Все рассмеялись, и Ивонна согласилась. И вот наступил великий момент. Одри плыла по проходу церкви мимо улыбающихся друзей и родственников. И все награждали ее восхищенными взглядами. Потом вдруг Ивонна повернула в сторону, в конце прохода, и Одри оказалась перед Эллиотом, ожидающим ее.
Глаза ее остановились, и она вновь пережила заново все: тот первый момент в кафе, когда галантный рыцарь поспешил к ней на помощь; их восхитительный уик-энд, занятия любовью на даче; их долгие разговоры, занимавшие теперь добрую часть ночи, а теперь еще и это… Ее глаза прояснились и сфокусировались на Эллиоте… Это был незабываемый миг — они собирались поклясться друг другу в вечной любви.
Она потянулась к нему, и он взял ее за руку и улыбнулся, выражая любовь всем своим видом.
— Ты ведь не нервничаешь? — тихо спросил он.
— Нет.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя… Священник кашлянул и заговорил.
— Мы собрались здесь перед взором Господа… чтобы соединить, этого мужчину и эту женщину в святом супружестве…
… Свидетели происходящего будут рассказывать потом многие годы о свадьбе необыкновенно красивого жениха и нежной и весьма привлекательной невесты, о том, как они смотрели друг на друга во время церемонии, о том, как едва не плакали все присутствующие в церкви в тот момент, когда священник объявил их мужем и женой…
