делаешь вид, что тебе нужно работать? Что, папочка украл недостаточно денег, чтобы содержать тебя?
Джулия отпрянула, словно ее ударили, а Клер поглядела на нее еще язвительнее.
— Думала, никто не знает твоего настоящего имени, а?
— Кто вам сказал?
— Слышала, как ты говорила с Деспуа, когда первый раз явилась сюда.
— Видно, подслушивание — один из ваших талантов, — парировала Джулия.
— Это лучше, чем воровство!
Взяв себя в руки, Джулия хотела было пройти мимо, но Клер, вне себя от ярости, грубо схватила ее за плечо. Послышался треск, и богато расшитый воротник оторвался от корсажа, роняя на ковер жемчужины и камни. В этот момент Деспуа, раздраженный медлительностью Джулии, вошел в уборную посмотреть, что случилось. Одного взгляда на девушек было достаточно, чтобы он все понял. Разразившись проклятиями, он бросился вперед и вытолкнул обеих в примерочную, громко зовя мадам Анжелу. Он ничего не сказал Клер, пока Джулия с аккуратно приколотым на место воротником не вышла из комнаты. Когда она вернулась, Деспуа был один.
— Клер уволена, — сказал он отрывисто. — Вместе вы работать не смогли бы. Я должен был понять это раньше.
— Но она — ваша лучшая манекенщица!
Он резко развел руки:
— У меня не было выбора. Девушка, которая может бездумно уничтожить такое произведение искусства, как мое подвенечное платье… — Ему не хватило слов. — Нет! Ее надо было уволить!
— Но она всегда была центральной фигурой на показе ваших коллекций, — запротестовала Джулия.
— А теперь это будет кто-то другой, — немедленно отозвался Деспуа. — И на этот раз брюнетка. Девушка утонченная и в то же время простая. Вы!
Об осенней коллекции Деспуа говорил весь Лондон и Париж, а Джулию фотографировали так часто, что не проходило ни дня, чтобы в какой-нибудь газете ни появился ее снимок. Деспуа сохранил ее фамилию в секрете, и все знали ее как Джульетту. Ради рекламы она появлялась в его туалетах на премьерах спектаклей и кинофильмов и получала приглашения от многочисленных молодых людей, которых свет считал выгодными женихами: они были бы счастливы появиться с ней на людях. Но она отказывала большинству из них, опасаясь встретить кого-нибудь, кто знал ее прежде — до суда.
Однажды в декабре, ближе к вечеру, вернувшись в примерочную после показа моделей, она увидела записку, в которой ее просили немедленно связаться с больницей Святого Георгия. Чувствуя, что ее во второй раз ожидает потрясение, которое она однажды уже пережила, Джулия поспешила туда. В приемной ее встретил один из дежурных врачей.
— Вашу мать на переходе сбила машина, — сказал он тихо. — Она получила серьезную травму.
— Насколько серьезную?
Мгновение он колебался.
— Боюсь, она не переживет этой ночи.
Онемев, Джулия молча уставилась на него. Судьба опять играла с ней жестокую шутку, отнимая последнего человека, который был ей дорог.
— Ничего нельзя сделать? — спросила она.
— Нет. Мне очень жаль, но она безнадежна. У нее слишком обширные внутренние повреждения. Она не перенесет операции.
— Я могу ее видеть?
— Конечно. Но она без сознания.
Молча Джулия прошла за ним в лифт, а потом наверх, в палату. Врач провел ее в угол, отгороженный ширмами. Как он и сказал, ее мать была в коме. И Джулия опустилась рядом с ней на стул, неотрывно глядя на закрытые глаза и серое лицо. Последняя слабая надежда на то, что мать поправится, покинула ее, и она поняла, что еще несколько часов — и все будет кончено.
В полночь мать забеспокоилась. Вызвали ночную сестру и Джулию попросили подождать в коридоре. Она бессильно прислонилась к стене, готовясь к тому, что — она знала — было неизбежным. Но когда сестра вышла к ней с полным сочувствия лицом, самообладание покинуло Джулию, и она разрыдалась.
— Мы не можем позвать к вам кого-нибудь из ваших друзей? — спросила сестра.
Джулия покачала головой:
— Я не хочу никого видеть.
— Вам не следует оставаться одной. Вы живете неподалеку?
Джулия снова покачала головой:
— Я жила… с матерью. — Она старалась сдержать рыдания. — Не беспокойтесь обо мне. Со мной ничего не случится.
Как робот она добралась до дому, но, встретившись лицом к лицу с миссис Купер, опять не выдержала. Она плакала не только о настоящем, но и о прошлом, о всех тех страданиях, которые выпали на долю ее матери.
— Она ведь не мучилась, — утешила ее миссис Купер, — по крайней мере хоть это хорошо.
— Она уже и так перенесла столько мучений, — с горечью сказала Джулия. — Вы даже представить себе не можете сколько!
Миссис Купер неловко погладила Джулию по голове.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — нараспев проговорила она, — но постарайся не принимать это слишком близко к сердцу. Твоя мать не была счастлива — она не привыкла к такой жизни.
— Но мы были вместе! — воскликнула Джулия.
— Но когда тебя не было дома, я часто слышала, как она плачет.
Хотя это было слабым утешением, но все же слова миссис Купер немного умерили горе Джулии. Конечно, теперь она осталась одна в целом свете, но по крайней мере могла черпать утешение в мысли, что ее мать обрела наконец покой.
Уинстер стал чаще навещать ее, и Джулия чувствовала, что не сможет помешать ему сделать ей предложение. Она честно призналась себе, что без него ей было бы невыносимо одиноко после смерти матери, но не была уверена, что готова полюбить его. Она знала только, что его общество ей приятно, и с удовольствием ждала встреч с ним, но это ожидание не было окрашено волнением и нетерпением, которые говорили бы о любви.
Как бы то ни было, Конрад заставил ее ответить на этот вопрос однажды вечером, когда они обедали вместе. Поводом послужил его внезапный отъезд в Америку. Он попросил ее выйти за него замуж, не ожидая окончания траура.
— Я знаю, ты не уверена, что любишь меня, — сказал он мягко, — но я люблю тебя, дорогая. И знаю, что заставлю тебя полюбить меня.
Она пристально посмотрела на него, увидев настойчивость в твердом подбородке и тонких, но чувственных губах. Это был человек, который всегда добивался того, чего хотел. Он начал с нуля и без посторонней помощи стал миллионером — одно это говорило о его настойчивости. Но неужели настойчивостью можно добиться того, чтобы женщина полюбила? Если бы Джулия была уверена в этом, она без колебаний приняла бы его предложение. Но она не была уверена, а брак без любви казался ей хуже одиночества.
— Ну, Джулия, — мягко сказал Уинстер, — я жду твоего ответа. Ты согласна выйти за меня замуж и провести медовый месяц в Америке?
— Боюсь, что нет. — Она протянула руку через стол и коснулась его пальцев. — Я не хочу причинять тебе боль, Конрад, поэтому и не могу согласиться. Мне нужно время, чтобы подумать… узнать тебя получше.
— Лучше всего ты узнаешь меня, выйдя за меня замуж!
— Подождем, пока ты вернешься из Америки, — сказала она. — Тогда я дам тебе ответ.
Возвращаясь домой в шикарном автомобиле Уинстера, Джулия подумала, что многие девушки сочли бы ее дурочкой из-за того, что она не поспешила принять его предложение. Всем известно, как изменчива
