Проведя рукой по волосам, Руби осознала, что они не причесаны, кроме того, на ней не было ни грамма косметики, которая могла бы скрыть ее морщины.
– Почему ты не предупредил, что собираешься приехать? – спросила она. – Я бы подготовилась, оделась бы как следует…
Мэттью наконец улыбнулся, и у Руби сразу отлегло от сердца.
– Когда я впервые увидел тебя в этом доме, ты была вся перепачкана краской, и я всегда представлял тебя именно такой, – сказал он.
По спине Руби пробежал холодок возбуждения – точно так же, как вдень их знакомства.
– Тебе идет седина, – заметила она.
– Пожалуй, это первый твой комплимент в мой адрес, – с довольным видом ответил Мэттью.
Вблизи было заметно, что вокруг его глаз тоже образовалась сеть морщинок, а щеки запали и как-то сморщились, – словом, выглядел он не очень хорошо.
– Ты вернулся домой навсегда? – спросила Руби и затаила дыхание в ожидании ответа.
«Веду себя, как глупая девчонка, – в моем-то возрасте!» – промелькнуло у нее в голове.
– Я вышел на пенсию, поэтому отвечаю тебе: «Да, я вернулся домой навсегда».
– И где ты будешь жить?
– Руб, это зависит от тебя, – с серьезным видом ответил Мэттью, глядя ей прямо в глаза, но потом повернул голову, чтобы проследить, как на траву упадет желтый лист. – Ты скучала по мне?
– Да, Мэттью, я скучала по тебе. Я всегда ждала твоего возвращения.
Мэттью удовлетворенно кивнул.
– Как все твои? – спросил он.
– Хорошо. Даже Элли, похоже, остепенилась.
Руби рассказала Мэттью о ребенке Греты, обо всех остальных детях, о самостоятельном возвращении Брэндана из Манчестера, об ограблении…
– Кажется, на некоторое время у меня наступило помрачение рассудка, но я уже пришла в себя, – закончила она.
– Это потому, что ты сильная.
Руби пожала плечами:
– Тогда я чувствовала себя слабой и беззащитной. Хочешь чаю?
– Я все ждал, когда ты предложишь.
Женщина вновь попыталась встать со стула. Мэттью протянул руку и помог ей подняться на ноги.
Не разжимая рук, они побрели по траве к дому. Руби подумала, что все будет как в старые добрые времена: она займется чаем, а он будет сидеть на кухонном стуле и наблюдать за ней. При мысли о том, как много она пропустила в жизни из-за того, что пренебрегала чувствами Мэттью – и своими, – Руби пронзила резкая боль.
Но она никогда не жила воспоминаниями – настоящее всегда было более важным для нее. Внезапно Руби ясно поняла, какое будущее готовила для нее жизнь и что она сделает в ближайшее время.
Она выйдет замуж за Мэттью Дойла.
МЭТТЬЮ
Эпилог
Канун нового тысячелетия
Они сидели на балконе, выходящем на реку Мерси, – пожилая пара в теплой одежде. Была половина двенадцатого, до наступления нового тысячелетия оставалось тридцать минут.
Их пригласили в гости Дэйзи и Мойра, но посетить оба дома было невозможно. Чтобы никого не обидеть, они решили встретить третье тысячелетие дома, в обществе друг друга.
– Дорогой, тебе не холодно? – с беспокойством спросила Руби. В последнее время Мэттью был очень слаб. Перенесенный в юности туберкулез сделал свое дело: несколько лет назад у него начались трудности с дыханием.
– Все хорошо, Руб, – чуточку хриплым голосом ответил Мэттью. – Я ни за что не откажусь от этого зрелища.
Прямо перед ними лежала река – черная атласная лента, отражающая яркие огни Воллеси и Биркенхеда. Огоньки едва заметно мерцали на тихих волнах. Вид был просто замечательным, и Мэттью очень его любил. Летом он частенько допоздна сидел на балконе их квартиры на самом берегу Мерси и смотрел вниз.
В который раз зазвонил телефон – они оставили дверь балкона открытой, чтобы слышать звонки и телевизор. Руби поднялась и пошла к аппарату.
– Звонила Бет, – сказала она, вернувшись. – Она в Литл-Роке, со своими. У них там большое гулянье, но до Нового года им ждать еще несколько часов. Кстати, она пригласила нас летом в Вашингтон.
– Люблю Вашингтон, – ответил Мэттью. – Я уже жду этой поездки с нетерпением.
За последние годы они несколько раз побывали в столице США.
«Надеюсь, летом ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо для такой поездки», – про себя сказала Руби. Ей почему- то не сиделось на кованой железной скамье, установленной на балконе.
– Хочешь чаю? – спросила она, повернувшись к Мэттью.
– Бога ради, Руби, – раздраженно проговорил ее муж, – ты можешь минутку посидеть спокойно и полюбоваться видом?
– Но ведь он все время один и тот же, – пожаловалась женщина.
– Скоро начнется фейерверк, подожди немного.
– Я пока что сделаю себе чашечку чая, – сказала Руби, поднимаясь на ноги, и тихо вскрикнула, когда ее ногу пронзила острая боль.
– Что случилось?
– Все этот чертов артрит.
Руби шел уже восемьдесят второй год, и ей очень не нравилась старость со всеми этими загадочными болями, возникающими неизвестно откуда и так же быстро исчезающими как раз в тот момент, когда она уже собиралась умирать.
Она вошла в сверкающую металлом кухню, не имеющую почти ничего общего с кухней в доме на краю Принцесс-парка, – удобную, функциональную, простую в уборке, то есть как раз такую, какой и должна быть современная кухня. В последнее время Руби очень редко задумывалась об этом контрасте, хотя сразу после переезда на новую квартиру он не переставал удивлять ее. Они с Мэттью поселились здесь в 1988 году, когда одиннадцатилетний Брэндан наконец решился на переезд в Дублин, к Элли с Феликсом. Вероятно, его окончательно убедило рождение маленькой сестрички. Не так давно Брэндан взял в свои руки управление рестораном, который в свое время открыла в Ферн-Холле Элли и который оказался очень прибыльным делом, и женился на ирландской девушке по имени Кэти. Вскоре у них должен был родиться ребенок.
Дом миссис Харт был продан, и с тех пор Руби ни разу там не была и даже не знала, кто там теперь живет. Расставание с местом, в котором она прожила почти всю взрослую жизнь, оказалось для нее чрезвычайно болезненным. Старые стены накрепко впитали в себя воспоминания – правда, в основном хорошие, но Руби все равно предпочитала не ворошить прошлое, хотя время от времени оно без предупреждения всплывало само по себе, сладкой болью отзываясь в ее сердце. К примеру, когда сегодня позвонила Бет, Руби попыталась представить себе человека, говорящего с ощутимым протяжным акцентом южных штатов, и увидела красивую ясноглазую девушку, с которой познакомилась в доме Артура Каммингса, а не ту сморщенную старушку, которой Бет была сейчас.
Телефон зазвонил вновь. Это был Роберт, сын Дэйзи, он звонил по мобильному телефону.
– Би, мы на набережной, – сказал он.
В последние годы с легкой руки Брэндана ее называли Би все ее правнуки и даже внучки.
