позволили Эви заметить, каким гибким и мускулистым было его тело, обычно скрытое под традиционным костюмом.
Во время работы темные волосы упали на лоб, придавая ему совсем мальчишеский вид. Эви быстро прикинула и поняла, что сейчас Адаму около двадцати шести лет. Почему же он до сих пор не женат? А может быть, он и женат, мрачно подумала она, но не удосужился сообщить ей об этом.
Эви продолжала наблюдать за ним, удивляясь и восхищаясь тем, с какой нежностью он обращался с лошадью. «Если бы Эквус был кошкой, то наверняка бы замурлыкал, — насмешливо подумала она. — Жаль, что Адам не может быть таким добрым с людьми».
— Кажется, мальчик, мы оба можем немного поупражняться, — обратился Адам к жеребцу. Через несколько минут он надел на него седло и вывел из конюшни. Эви спустилась вниз, как только услышала удаляющийся стук копыт.
Случилось так, что всю следующую неделю Эви мало видела Адама. Он рано вставал и уезжал в контору до того, как она утром спускалась вниз, однако вечером часто обедал с ними, но при этом возникала неловкая натянутая обстановка, хотя Адам был подчеркнуто вежлив. Закончив еду, он извинялся и сразу исчезал за закрытой дверью своего кабинета на весь оставшийся вечер.
Если по отношению к Эви Адам вел себя весьма сдержанно, то с Симоной он был очень любезен, что еще больше расстраивало Эви. Когда она видела, как он улыбается и болтает с Симоной, кровь ее мгновенно вскипала.
Через несколько недель Джеймс сообщил Эви, что Адам снова отправился в лагерь по заготовке строевого леса и пробудет там около двух недель. Она почувствовала себя так, словно с ее плеч свалилась тяжелая ноша.
На следующий день после отъезда Адама Эви снова пошла в конюшню. Она принесла Эквусу яблоко, и тот немедленно схватил его своими мягкими губами.
— Ну, мог бы поблагодарить или хотя бы поздороваться, — упрекнула она его.
Теперь Эви стала каждый день приходить к нему с яблоком и наконец заметила, что жеребец начал узнавать ее. К концу недели Эви набралась смелости приблизиться и погладить его.
Эквус отпрянул назад и начал метаться в стойле. Подошел конюх Уилл Хиггинс и предупредил, чтобы она не подходила близко к жеребцу, когда тот нервничает.
— Он скучает по мистеру Адаму, — сказал Уилл, успокаивая животное легкими шлепками по морде. — Эквус всегда ведет себя беспокойно, когда мистер Адам уезжает надолго.
Трудно объяснить такую преданность бессловесного животного, подумала Эви, вернувшись домой.
На следующий день, как обычно отправившись в конюшню с яблоком для Эквуса, она с удивлением увидела Адама. Эви быстро отошла в тень, прежде чем он заметил ее. Адам был одет так же, как и в прошлый раз. Рукава рубашки были закатаны по локоть, обнажая руки, покрытые темными волосами. Такие же темные волосы виднелись на груди из-под расстегнутого ворота.
Поглощенный своим делом, Адам не замечал ее присутствия. Эви стояла в тени, наблюдая за твердыми и уверенными движениями его рук, в то время как он подковывал лошадь. На лбу Адама выступил пот, и он вытер его рукавом рубашки.
Эви с трудом верилось, что это тот же самый человек, которого она так страстно ненавидела.
Эквус почуял ее и, фыркнув, поднял голову. Это привлекло внимание Адама. Он посмотрел в сторону Эви, и ей ничего не оставалось, как выйти из укрытия.
Адам кивнул девушке и снова принялся за работу. Эви стало не по себе. Она не знала, как объяснить ему свое присутствие здесь, и потому отошла к стойлу одной из гнедых лошадей. Однако Эквус продолжал фыркать, ожидая яблоко, которое привык получать от нее.
— Почему вы не даете ему яблоко, чтобы он успокоился? — неожиданно сказал Адам. — Я должен подковать его.
— Откуда вы знаете? — Она подошла к нему неторопливой походкой, приняв по возможности равнодушный вид.
— Уилл рассказал мне, что вы приходили сюда каждый день.
«Проклятый конюх! Он все время следит за мной. От него ничего не скроешь».
Эви достала яблоко из кармана юбки, и жеребец, увидев плод, сделал шаг вперед. Все еще побаиваясь огромного животного, Эви отскочила назад, столкнувшись с Адамом, и ухватилась за его рубашку, чтобы не упасть. Они оба повалились на пол.
Эви очутилась под ним и почувствовала слабый аромат его лосьона после бритья. Она открыла глаза и обнаружила, что их лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Выражение его глаз было непроницаемым.
— Вы не ушиблись?
— Нет, все в порядке. Извините. Я такая неловкая.
Адам поднялся на ноги и протянул ей руку, сильную и теплую, хотя Эви всегда казалось, что она должна быть вялой и холодной.
Она попыталась высвободить свою руку, но он не отпускал ее.
— Позвольте, я помогу вам. — Он начал снимать с ее волос клочки сена. — Неизвестно, что могут подумать люди, увидев вас в таком виде.
Эви почувствовала, что краснеет. Казалось, Адам не замечал этого и продолжал свое дело. Она боялась пошевелиться и даже посмотреть на него. Он стоял слишком близко, и Эви, затаив дыхание, выдохнула только тогда, когда он очистил от сена ее волосы и отошел. Когда Адам вернулся к Эквусу, она смущенно поправила свою прическу.
Эви задержалась у стойла, зачарованно наблюдая за действиями Адама.
— А я и не знала, что вы сами подковываете лошадей. Разве это не дело слуг?
Адам, не поднимая головы, продолжал свою работу.
— Если бы я так считал, то не занимался бы этим, мисс Макгрегор. — Своим тоном он дал ей понять, что она задает нелепые детские вопросы.
Эви сделала вид, что не заметила укола.
— А как вы этому научились? Адам насмешливо взглянул на нее:
— Уверяю вас, я много еще чего могу делать. Вам на удивление.
— Это только слова, Адам, — возразила она.
— Мой отец терпеть не мог бездельников. Еще мальчишкой, я работал в нашем лагере по заготовке леса. Там можно было многому научиться. — Он подошел к наковальне и немного подправил подкову, затем вернулся к стойлу. — Кроме того, Эквусу нужна особая подкова, и он никого не подпускает к себе, только меня.
— Что это за особая подкова? Вы имеете в виду для преодоления препятствий или для бега?
Адам покачал головой и поднял лежащую неподалеку подкову. Он положил ее рядом с той, которую обрабатывал, чтобы Эви могла сравнить.
— У Эквуса одна из задних ног немного короче трех остальных, поэтому я делаю эту подкову толще других и даже добавляю шип на каблуке, чтобы лошадь не скользила.
Эви внимательно посмотрела на подковы и удивленно сказала:
— Вы что же, делаете это с самого рождения жеребца? Какая удивительная забота!
— А почему бы и нет? Он умен, силен, и я слишком ценю эту лошадь, чтобы безжалостно убивать. Эквус заслуживает большего. — Он ласково похлопал его по шее. — Верно, мальчик?
Следующий его вопрос ужасно напугал Эви:
— Не хотели бы вы научиться ездить верхом?
— Что вы сказали? — переспросила она шепотом.
— Не хотели бы вы, чтобы я научил вас ездить верхом? — повторил Адам.
— На лошади?
Адам посмотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.
— А на ком же?
— Вы это серьезно, Адам? Вы не шутите? Честно говоря, я всегда хотела научиться ездить верхом. — Эви была так взволнована, что едва сдержалась, чтобы не обнять его.
— Хочу сразу предупредить, я очень суровый наставник.
— Вот уж в этом я не сомневаюсь, Адам. — Нетерпеливое выражение ее лица несколько смягчило колкость слов.
— Очень хорошо, будьте здесь ровно в семь завтра утром. Если не придете вовремя, можете забыть о нашем разговоре.
— Я приду, обещаю. — Эви, не оглядываясь, выбежала из конюшни, чтобы рассказать Симоне новости.
Адам проводил девушку взглядом, пока она не скрылась из виду.
На следующее утро нетерпение Эви заставило ее прийти раньше назначенного срока, однако Адам был уже в конюшне. Уилл Хиггинс вывел оседланную чалую кобылу.
Эви в восторге открыла рот.
— Какая красивая! Это новая лошадь? Я раньше не видела ее.
Адам взял у конюха поводья.
— Я решил, что учиться лучше всего на кроткой лошади.
Эви была поражена.
— Вы хотите сказать, что приобрели ее специально для меня?
— Я приобрел ее, чтобы облегчить задачу нам обоим. Мне не хотелось бы видеть вас на каком-либо резвом жеребце, пока вы не научитесь как следует управлять лошадью.
Эви от волнения почти не слышала, что он говорил.
— Она такая красивая. Как ее зовут? — Она ласково похлопала ее по морде.
— Каллиопа.
— Каллиопа? Подходящее имя. Она и впрямь как греческая богиня, но я думаю называть ее короче: Калли.
Успокоившись, Эви повернулась к Адаму. Ей еще не доводилось благодарить его за что-либо. Даже если он и проявлял заботу о ней, то уж не из великодушия. Так она считала. Однако этот подарок был продиктован не только великодушием, но и заботой. Его нельзя было оставить без ответа.
— Спасибо, Адам. — Она не нашла других слов.
— Рано благодарить. Кобыла не станет вашей, пока вы не докажете, что можете управлять ею.
Их взгляды встретились.
— Я не намерена отступать, Адам.
— Будем надеяться, потому что я говорю серьезно.
Эви пришлось убедиться, что Адам не преувеличивал, когда говорил, что он суровый учитель. Да он оказался просто тираном! Сам превосходный наездник, он требовал совершенства во всем: от манеры держать повод до умения сидеть в седле.
На протяжении следующих недель Эви не раз хотела послать его к черту, но, бросив взгляд
