друга с самого начала. Ваша любовь прекрасна и будет длиться вечно. А вот Адам и я были врагами. Мы начали со взаимных обвинений и подозрений. Мы полюбили друг друга, сами того не зная, и в то же время не испытывали взаимных симпатий. Он считал меня эгоисткой, дочерью авантюриста, а я думала, что он слишком самолюбив и деспотичен. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, какой Адам на самом деле: самоотверженный, великодушный и заботливый. Ты сам говорил все эта. Я надеюсь, еще не слишком поздно убедить его, что я повзрослела и многое поняла. — Эви широко улыбнулась. — Так почему вы решили, что я хочу исключить Адама из своей жизни? Вам двоим следовало бы знать, что я не могу жить без него.
Сэм воздел руки кверху в полном недоумении:
— О, женщины!
Эви подмигнула Симоне и заметила, как ее рука скользнула к руке Сэма. Он крепко сжал ее и расслабился, прежде чем заключить Симону в объятия.
— Я поеду к Адаму, как только наберусь храбрости. Адам Ролинз не раз добивался власти надо мной. Пусть сделает это еще раз независимо от того, изменил он свое мнение или нет, — решительно заявила Эви.
Чем ближе они подъезжали к Сакраменто, тем менее уверенной чувствовала себя Эви. Что, если ей не удастся убедить Адама, что она окончательно повзрослела, и он выгонит ее из дома?
Прибыв в Сакраменто, Эви захотела переодеться и отправилась в отель вместе с Сэмом и Симоной. Она с особой тщательностью занялась своей внешностью, готовясь к визиту. Эви выбрала черное атласное платье с кисеей, обтягивающее ее тонкую талию и расклешенное на бедрах. Затем энергично расчесала волосы. Когда они оставались наедине, Адам всегда любил смотреть, как ее волосы свободно ниспадают на плечи.
Симона сидела на кровати, с улыбкой наблюдая, как меняется выражение лица Эви, когда она несколько раз повернулась перед зеркалом, изучая свою фигуру.
— Ты считаешь, что я вернулась к прежней форме, Симона? — спросила Эви, озабоченно сдвинув брови. — Я знаю, что все это, наверное, напрасная суета, но сегодня я должна выглядеть наилучшим образом.
— Думаю, Адам будет настолько рад видеть тебя, что не обратит внимание на твой внешний вид, — сказала Симона.
— Это платье я надевала однажды в Сан-Франциско, и Адам был без ума от него. — Эви беспокойно присела на край кровати. — Мне надо использовать все свое оружие.
Симона понимающе улыбнулась. Она хорошо знала Эви и чувствовала сомнения, которые мучили ее. Симона положила руку на плечо подруги.
— Хочешь, мы пойдем с тобой, дорогая? осторожно спросила она.
Эви благодарно улыбнулась. Ее утешало сознание, что Сэм и Симона всегда готовы прийти на помощь. Но не в этот раз.
— Нет, Симона. Никто не может помочь мне.
Час спустя экипаж остановился у входа в высокий белый дом, и Эви вышла и отпустила кучера. Несколько мгновений она стояла неподвижно, разглядывая открывшийся перед ней вид. Как приятно снова оказаться дома!
Однако почему она решила, что это ее дом? Не слишком ли поздно она вернулась?
Эви глубоко вздохнула и подошла к двери. Она открылась, прежде чем Эви протянула руку. Джеймс приветствовал ее с довольной улыбкой:
— Мисс Эвлин… то есть миссис Ролинз. Как приятно снова видеть вас.
Эви улыбнулась ему в ответ:
— Я тоже рада видеть вас, Джеймс. Адам здесь?
Его улыбка сменилась хмурым выражением лица.
— Хозяин в своем кабинете, мэм. Я доложу о вас, — сказал он, помогая ей снять плащ.
— В этом нет необходимости, Джеймс. Я сама сообщу о себе. И еще, Джеймс, приготовьте все к ночи, — добавила она с прежней живостью, что вызвало улыбку облегчения на его лице.
— Да, мэм. — Он погасил лампу.
Сердце Эви учащенно билось, когда она шла в темноте через холл. Эви остановилась у закрытой двери и подождала, пока не стихли шаги удаляющегося Джеймса.
Эта дверь, которая в прошлом всегда олицетворяла нечто плохое, и теперь являлась препятствием между ней и ее счастьем. Сердце ее глухо стучало в груди, когда она повернула ручку.
Комната была пуста, и Эви тотчас вышла, охваченная волнением. В темном холле из-под двери гостиной пробивалась мерцающая полоска света. Она притягивала Эви, словно мотылька.
Адам сидел откинувшись в кресле. В небрежно отставленной руке виднелся наполовину наполненный стакан бренди. Сердце Эви забилось прямо в горле, когда она увидела фигуру любимого человека. Он был в рубашке с широкими рукавами, галстук небрежно валялся в стороне. Рубашка была мятой, а темные волосы взъерошены и свисали на лоб. Скулы потемнели от бороды, не бритой несколько дней. У него был невероятно мужественный вид, и одновременно он напоминал мальчика. Эви с трудом сдерживалась, чтобы не броситься к нему в объятия и приласкать.
Адам безутешно смотрел на портрет своего деда. Эви едва не потеряла присутствие духа, когда он заговорил вслух:
— Ну вот, дед, я пережил еще один день без нее, и стало еще тяжелее. Как бы ты поступил на моем месте?
Поглощенный своими мыслями, Адам не заметил, как Эви вошла в комнату. Его мучили угрызения совести. Он был не таким, как его дед, и никогда не станет похожим на него. Если бы Эви любила его, то вернулась бы несколько недель назад. Он потерял ее навсегда. Ее любовь пропала из-за его лжи и обмана.
Эви прошла на цыпочках через комнату и села на пол у ног Адама. Она взглянула на портрет.
— Ты похож на него.
Ее голос вывел Адама из состояния скорби. Он сел прямо. Должно быть, эти слова — только плод его воображения.
— Вы оба упрямы, умеете добиваться своего. — Адам молчал пораженный. Эви вынуждена была отвернуться, чтобы скрыть улыбку, притаившуюся в уголках ее губ.
Адам застыл, не в силах поверить, что она рядом. И не нашел ничего другого, как ответить:
— Я никогда не считал деда упрямым. — Высокий сдавленный голос прозвучал ужасно смехотворно не только для его собственного уха, но и для ушей Эви. Адам откашлялся и закончил мысль: — Просто он был очень целеустремленным.
— Точнее, одержимым, — поправила она. — И ты такой же.
Адам вновь обрел хладнокровие и начал оценивать истинный смысл ее присутствия. Эви повернулась к нему, и они с бьющимися сердцами долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
— Не знаю, смогу ли я измениться, Эви, — наконец произнес он с сожалением.
Глаза Эви молили о прощении.
— Делай со мной что хочешь. Осуждай. Повелевай. — Голос ее звучал, как мольба. — Но только никогда не отрекайся от меня, Адам. — Эви взяла его руку и прижала к своей щеке. — Потому что я очень люблю тебя.
В глазах Адама промелькнула улыбка, смягчив жесткие линии его лица. Он поставил стакан, протянул к ней руки и поднял к себе на колени.
Эви обняла его за шею и прильнула к нему, предлагая свои губы и испытывая такую же страсть, как и он. Только сейчас сомнения оставили ее. Теперь она твердо знала, что они будут вместе навсегда.
Адам прижался лицом к ее волосам, вдыхая их свежий аромат, снова и снова шепча ее имя и все еще не веря, что она действительно вернулась к нему. Быстрыми горячими поцелуями он осыпал ее лицо.
Глаза Эви наполнились слезами радости. Адам прижал ладонь к ее щеке и нежно смотрел на Эви, излучая тепло любви.
— О Боже, я люблю тебя, Эви, но все делал не так, как надо. Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь за ту боль, которую я причинил тебе?
Она приложила палец к его губам.
— Не надо извинений. Мы оба наделали много ошибок, любовь моя. Я была очень глупой и незрелой. Пора все это оставить в прошлом. Единственное, что сейчас имеет значение, это будущее.
В ее фиалковых глазах блестели слезы, когда она улыбнулась ему:
— И будущее принадлежит нам, Адам.
Удовлетворенно вздохнув, она опустила голову ему на грудь и взглянула на портрет Дэвида Ролинза. Слава Богу, Адам унаследовал стойкость старика в завоевании женщины, которую любил. И слава Богу, что именно она стала этой женщиной.
— Я рада, что ты похож на деда, любовь моя.
— Но я на самом деле вовсе не такой, как он. Я вряд ли способен ждать любимую женщину десять лет. Взгляни на меня, прошел всего лишь месяц, а я уже сломлен.
— Нет, ты такой же, как он, Адам. Ты так же силен, как этот старик. И я знаю, он выглядел очень величественно на своем белом коне, так же, как ты на своем.
— На белом коне? Дорогая, ты же знаешь, что Эквус черн… — Адам замолчал, увидев веселую улыбку на ее лице. Он засмеялся и поцеловал Эви в кончик носа. — Ах ты, лисица.
Эви пикантно изогнула бровь.
— А ты не думал, что иногда я все еще представляю тебя своим рыцарем в блестящих доспехах?
Он притворно поморщился:
— Постараюсь войти в эту роль.
Адам еще крепче обнял ее и посмотрел со скрытой усмешкой в лицо на портрете.
— Да, милая… есть еще кое-что, чего я не рассказал тебе о моем деде.
Эви пытливо подняла голову.
— Мне не хватает его терпения, — сказал он. Эви ждала с возрастающим любопытством, когда Адам продолжит.
Он поднял ее на руки и понес. Она зарылась пальцами в его волосы.
— Терпения? — переспросила Эви, прижимаясь губами к его шее.
Адам остановился у основания лестницы и улыбнулся ей. Его темно-синие глаза были наполнены любовью и радостью.
— Понимаешь, деду был уже пятьдесят один год, когда родился его единственный наследник.
Блеск его глаз красноречиво говорил о его намерении, и она покраснела, спрятав пылающее лицо у него на груди.
Адам схватил Эви в объятия и помчался по лестнице сразу через
