— Да. Благодаря Майклу и Кассандре Холройял. Если мы выиграем эту битву, — добавил Гамлет, разглядывая море в подзорную трубу, — вся Франкоспания наверняка поднимется против короля. Ради этой войны он из народа последние соки выжал, и заключительное поражение станет решающим.
— Охотно верю.
— Гм. Но где же эти треклятые франкоспанцы, разрази их гром?
Они спустились с холма и прогуливались по северному побережью острова Трей-Фалько.
Место было необычное, сюда часто наведывались те, кто любил древнюю историю. Но сейчас по берегу деловито сновали только корабельные саперы и другие профессионалы.
Когда-то на Трей-Фалько находился древнеромейский портовый город. Под ударами ветра и волн, не говоря уже о грабителях с Джибрал-Тара и Мароккайна, он изчез много веков назад. Теперь о нем напоминали только руины амфитеатра, глядящие на море, да площадь, вымощенная неровными камнями, между которыми пробивалась трава. Площадь стерегли четыре огромных льва из черного гранита. Они лежали, скрестив лапы, и гордо взирали на людскую суету. Посредине высились два высохших фонтана, украшенных изваяниями мифических морских жителей — людей с рыбьими хвостами. Между ними в небо уходила громадная колонна, но венчавшая ее статуя давным-давно упала.
Прошлой ночью, когда на площади никого не было, Гамлет заметил на вершине колонны невесть как оказавшуюся там обезьянку.
— Адмирал, взгляните-ка сюда. Вот до каких пор поднимается вода в прилив. — Они заглянули в чашу фонтана. Резервуар для воды треснул.
— Один хороший выстрел, — сказал Армстронг Биллоуз, первый помощник адмирала, — и эти фонтаны снова заиграют. Взовьются до небес.
— Над этим стоит подумать, мистер Биллоуз.
На восточном краю площади Гамлет опять замедлил шаг.
— Где же эти чертовы франкоспанцы?
— Согласно данным разведки, Гамлет, в последний раз их видели у Каласа.
— Фальшивка. Наша собственная эскадра видела их у Кардиса.
— Вполне вероятно. Вы уже написали Эмме? — поинтересовался Том Здоровяк.
— Да. Заверил, что хотел бы нежиться в ее уютных объятиях. И тому подобное. Словом, глупости, каких ожидают чувствительные натуры.
— Ваша Эмма — прелестная девушка.
— Да, Том.
Они долго смотрели вдаль, туда, где заканчивался лес мачт и облака парусов. До самого Джибрал-Тара море было совершенно пустым.
— Вы же знаете франкоспанцев, Гамлет. Всегда опаздывают.
— Мистер Биллоуз!
— Сэр?
— Начать учебные стрельбы ровно в четыре часа.
— Есть, сэр.
Гамлет поглядел на депешу и еще раз прочитал: «Как вам известно, адмирал Элленсан, целью этой битвы является полное уничтожение франкоспанского флота. Этого ждет от вас страна. Просто красивой победы недостаточно».
Эскадра из шести кораблей, куда входили двадцатипятипушечный фрегат «О Эдгар, это ты? Ах!» и «Уфф, простите» со своими тридцатью пушками, вытянулась широким строем между франкоспанским побережьем и ангелийским флотом, стоявшим у Трей-Фалько. Их главной задачей было флажковыми сигналами передавать новости о перемещениях флота противника. Остров Кардис был виден только с переднего корабля. Он назывался «Вот это пчелка!».
Часа в четыре пополудни «Вот это пчелка!» развернулся и направился к следующему кораблю эскадры, сигналя во всю мочь.
Сообщение побежало по цепочке из шести кораблей и вскоре достигло ромейского острова.
Франкоспанский командор долго держал свой флот в Кардисе, надеясь заманить ангелийцев к себе. Но в конце концов он получил депешу от своего короля. В ней было приказано без промедления начинать битву. Монарх добавлял: «Ваша страна желает полного уничтожения ангелийского флота. Просто красивой победы недостаточно».
И после полудня франкоспанские корабли, будто исполинские морские чудовища, медленно отвалили от берега и направились на юго-восток, к проливу Джибрал-Тар.
Последний корабль ангелийской эскадры, «О Эдгар, это ты? Ах!», развернулся, как гончий пес, и устремился на якорную стоянку ангелийского флота. Он дошел до Трей-Фалько на закате.
Армстронг Биллоуз, стоявший на боевом мостике «Победоносного», первым прочитал флажковое сообщение. Биллоуз забил тревогу. И по палубе тотчас же прокатились радостные крики.
— Сюда идут франкоспанцы!
— Разделаем лягушатников в лапшу!
— Перемелем в муку!
— Наши корабли крепче дуба!
— Наши люди ярче звезд!
«Дорогая Эмма! — торопливо писал Гамлет. — Ты всегда в моем сердце…»
— Мы готовы!
«Дорогая мамочка, — писал Том. — Я надел приносящие удачу носки, которые ты прислала…»
— Наши пушки — лучшие в мире!
— Ангелия сильнее всех!
— Никогда еще не видал людей, так рьяно стремящихся к бою и к победе.
А на вершине колонны, на площади посреди острова, сидела обезьянка. Она смотрела на военную суету и шумиху, а на остров опускались сумерки, в небе одна за другой загорались тихие, равнодушные звезды. Они блестели, как медали, как пули, как слезы.
2. Феликс тонет
Трюм наполнился тьмой.
Ночью была ночь, и днем тоже была ночь. Время остановилось.
Неужели навсегда?
Феликс поерзал на набитых мешках. Лежать неудобно, но ему не привыкать — такое с ним уже не раз случалось в детстве, когда после смерти отца он жил в работном доме.
Он не испытывал ненависти к Голди. Только легкое чувство стыда, потому что немножко жалел ее. А по большому счету, ему было всё равно.
С тех пор как шторм рассказал ему о том, что корабль Артии разбился о скалы и она утонула, ему всё стало безразлично. Он не замечал, что Флаг и Красавчик схватили его, что Голди колотит его, пинает, царапает…
Жизнь бьет больнее кулаков любой женщины.
Снаружи было то же самое: темнота, будто цветок, неторопливо распускалась над африканийскими водами.
При свете дня «Розовый шквал» заприметил торговую шхуну, тяжело нагруженную товарами на продажу.
Николас Нанн с облегчением вздохнул, увидев, что Голди воспрянула духом и переключила внимание на эту шхуну. Воспользовавшись случаем, он прокрался к Феликсу и дал ему напиться. Однако Феликса это, похоже, ничуть не обрадовало.
Дурное обращение Голди с Феликсом озадачило… нет, как бы это получше сказать? Напугало Ника? Нет. Он мог представить себе такое только в кошмарном сне! Кошмар — вот самое верное слово.
Теперь Ник стал очень осторожен с Голди. Поэтому, когда они заметили купеческую шхуну, он присоединился к общему веселью.
Ветер дул бодро, и шли они резво. Знал ли Ник хоть что-нибудь о пиратах? О том, какие порядки царят в пиратских командах? Нет. Ник был человек военный, а военные, даже в самые страшные дни, живут по другим правилам.
