Мерфи с улыбкой посмотрел на приятеля:
– А ты уверен, что твой старик шотландец не повредился умом?
– Абсолютно уверен, – ответил Адам.
– Это еще надо проверить, – заметил Мерфи.
– Вот поэтому я и пригласил тебя в Шотландию.
О'Брайен отпил из своей чашки.
– Ты пригласил меня только потому, что тебе ужасно надоела болтовня твоей сестры, а говорить с кем- то все равно надо.
Адам поморщился:
– Что верно, то верно. Я люблю Керстин, но порой она действует мне на нервы.
Адам действительно очень любил всех сестер. Однако следовало признать, что эти женщины были способны даже святого вывести из себя. А Адам был далеко не святой, и если общение с тремя из сестер являлось для него сущим наказанием, то разговаривать о чем-то серьезном с Керстин и вовсе было невозможно.
Мать Адама, а также три его сестры были стойкими борцами за женское равноправие и всеобщие избирательные права, но им так и не удалось обратить в свою веру Керстин – та решительно отказывалась их понимать. «Из-за чего столько шума? – говорила она. – Стоит ли волноваться из-за таких пустяков?» Керстин была столь же красива, как и ее сестры, но не так развита интеллектуально. Она с величайшим трудом выучилась читать, а посещение школы было для нее тягостной обязанностью. Но мать всегда внушала дочерям, что грех не использовать данные тебе Богом таланты, поэтому Керстин с выгодой для себя пускала в ход свое красивое личико и настойчивость. Она делала все возможное, чтобы осуществить свои мечты, и в конце концов добилась своего – заполучила в мужья английского лорда.
Разумеется, Керстин не стремилась к равноправию. Равные с мужчинами права ее нисколько не привлекали. Зато она очень пеклась о своем весе в обществе и престиже, то есть о том общественном положении, которого можно добиться, став женой пэра Англии. Но Керстин никогда не говорила о политике, все ее разговоры сводились к моде и светским сплетням. А это, как понял Адам, ужасно скучные разговоры, и даже такой любящий и заботливый брат, как он, не мог ежедневно выслушивать восторженные речи сестры о рюшечках и оборках.
Что же касается сплетен, то лондонские сплетни его совершенно не интересовали. И если днем Адам мог избегать постоянного общения с сестрой, то вечером, согласно правилам хорошего тона, он должен был сопровождать ее во время выходов в свет.
Адам тяжело вздохнул. Скучнейшие ужины с бесчисленными сменами блюд были такой невыносимой мукой, что им с Мерфи приходилось каждый день бросать жребий, чтобы определить, кто из них будет на этот раз сопровождать Керстин. Адаму везло гораздо чаще, и бедняге Мерфи приходилось выслушивать болтовню Керстин, а также узнавать все светские сплетни. Адам очень сочувствовал другу и в качестве вознаграждения постоянно угощал его дорогими сигарами и изысканными ликерами. К тому же Адам питал искреннюю симпатию к Мерфи О'Брайену, и если бы друг отказался ехать с ним в Шотландию, то он умер бы без него от тоски.
Сделав очередной глоток кофе, Адам поднял глаза на О'Брайена и проговорил:
– Кстати, ты не забыл, что сегодня твоя очередь сопровождать Керстин на ужин?
Мерфи криво усмехнулся, потом вдруг спросил:
– Слушай, а почему ты уступил ей? Почему согласился доставить Керстин обратно к мужу?
– Ох, это долгая история… – со вздохом ответил Адам. – Сам знаешь, как обычно. То есть я хочу сказать, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Ты о чем?
– Видишь ли, все началось на вечеринке, которую сестрица Астрид устроила в честь дня рождения матери. Мы тогда все приехали к Астрид, в том числе Керстин и ее муж, английский лорд…
– Ну да, ведь твоя матушка обожает английских лордов, – с усмешкой заметил О'Брайен.
– Ошибаешься, приятель. – Адам выразительно посмотрел на друга, давая понять, что хотел бы, чтобы тот впредь воздержался от подобных комментариев. – Разница между матерью и сестрой состоит в том, что Керстин всегда хотела выйти замуж только за лорда, другой муж ее не устраивал. Да, только за лорда, пусть даже он стеснен в средствах и охотился за богатой наследницей. К сожалению, именно таким этот парень и оказался. Постоянно клянчил деньги. А вот мой отец… он был совсем другим. В деньгах он не нуждался, но все равно они с матерью прожили вместе совсем недолго, потому что мама сказала ему, что их брак с самого начала был ошибкой. Она сказала отцу, что они с ним слишком уж разные. Лично я всегда думал, что отец бросил семью до того, как я появился на свет, потому что он, наверное, испугался, что у матери снова родится двойня – и снова девочки.
Адам невольно рассмеялся. Приходится признать, что у них очень необычная семья. Его старшие сестры – две пары близнецов, похожие как две капли воды. И все четверо – под стать матери – такие же белокурые и голубоглазые. Только один Адам являлся исключением. Младший ребенок в семье, единственный сын, он был темноволос.
– Так вот, отец, наверное, решил, что лучше бросить все и уехать в Европу, чем жить в несчастливом браке с вдовой с четырьмя дочерьми. Ну… как бы то ни было, Керстин и его сиятельство приехали в Денвер, чтобы отпраздновать день рождения матери.
– Милая семейная вечеринка, – заметил Мерфи.
– Ничего подобного! – воскликнул Адам. – Напротив, это был ад кромешный. Что же касается матери… Видишь ли, она до сих пор держит ферму в Канзасе и волнуется о том, какая будет погода, а также интересуется ценами на кукурузу и пшеницу. Мама всегда была очень независимой, гордой, и сейчас она возглавляет местное движение суфражисток. – Адам улыбнулся, представив, как мать несет плакат на демонстрации. – Пойми, лично я ничего не имею против борьбы женщин за избирательные права, но иногда мне хочется, чтобы моя мать…
