Лайэм смотрел, как его невеста идет к ним и нежная улыбка освещает ее чудесное лицо. Он почувствовал невероятное волнение, когда до него дошел смысл того, что сказала Джоан. Молли всегда любила его. О, какой жестокой бывает иногда жизнь. И какой прекрасной.
Он понимал теперь, почему так сильно ее любит. Потому что она очень любит его. Должно быть, он это ощущал на каком-то подсознательном уровне, знал, что дать ей уйти было бы самой непростительной глупостью с его стороны. Он поклялся, что никогда не даст ей уйти. Никогда!
— О чем это вы тут шепчетесь, словно двое заговорщиков? — спросила она, переводя взгляд с одного на другую. — У тебя был очень серьезный вид, Джоан. И у тебя тоже, любимый.
Сердце Лайэма чуть не выскочило из груди. Никогда еще слово «любимый» в ее устах не звучало так ласково и трогательно. Он обнял ее за тонкую талию и привлек к себе.
— Мы очень серьезно обсуждали вопрос о том, что значит иметь детей сейчас, в наше время, не правда ли, Джоан? Мы пришли к мнению, что это трудное дело, но я все равно готов рискнуть.
Он увидел блеск радостного удивления у нее в глазах.
— Я как раз собиралась поговорить с тобой о детях. Я… мне хотелось бы завести ребенка как можно скорее, но я не знала, как ты на это посмотришь…
Нет, подумал он. Она все еще не уверена в нем. Это у нее от тех лет, когда он не замечал ее. Вот почему она поддерживала неуверенность и в нем. Она защищала себя, заставив его доказывать снова и снова, что он любит ее. Он понимал теперь, что предстоит еще очень много сделать, чтобы она наконец почувствовала абсолютную надежность его любви.
Он ободряюще улыбнулся ей и ласково прижал к себе.
— А что значит это «как можно скорее»? Она смущенно засмеялась.
— Как насчет девяти месяцев после свадьбы?
— А как насчет шести? — ответил он вопросом на вопрос, опять прижимая ее к себе. — Свадьба намечается на март.
— Я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать, — изрекла Джоан и отошла от них.
Лайэм засмеялся.
— Мне нравится твоя Джоан. Пожалуй, надо будет пригласить ее в крестные матери к нашему первому ребенку.
— К нашему… первому ребенку?
— Ты ведь не думаешь, что у нас будет только один ребенок? Все знают, что такие дети получаются ужасно избалованными.
—Да…
Он поцеловал ее. Потом поцеловал еще раз.
— Давай сбежим куда-нибудь, а? — пробормотал он в ее дрожащие губы.
— Куда? Надолго мы уйти не можем, а гости заполонили весь ваш дом, проникли даже к тебе в спальню.
— А как насчет твоей?
Молли вздрогнула от неожиданности.
— Моей? Но она… там только односпальная кровать.
Лайэм взял ее за руку и потащил из комнаты.
— Односпальные кровати как раз и созданы для влюбленных…
Наступление полуночи было встречено аплодисментами, громкими криками, свистками и гудением клаксонов. Люди высыпали из домов на улицу. Все целовались, смеялись, поздравляли друг друга. «С Новым годом, с новым счастьем!» — слышалось со всех сторон.
Девять месяцев спустя у мистера и миссис Лайэм Делани родился ребенок. Мальчик. Обе бабушки были в восторге и одобрили его имя. Сэксон. Но их радость не шла ни в какое сравнение с радостью матери. У нее на руках лежал ребенок Лайэма, и это избавило ее наконец от последних остатков сомнений, которые назойливо одолевали ее, шепча ей, что это не ее он на самом деле любит, а созданный ею миф, ту новую Молли, которая отчасти была фальшивой.
Но за долгие, мучительные часы родов, когда она выглядела совсем не лучшим образом, когда она плакала, ругалась и обливалась потом, она поняла, что мужчина, который держал ее руку в своей и вытирал ей лицо, действительно любит ее, Молл. Она видела это в его заботе, его терпении, его нежности. Но лучше всего она видела это в его глазах, потрясающих синих глазах.
Его глаза были полны настоящей, непритворной любви к ней.
Лайэм любит именно ее, Молли, — простую, надежную девушку, которая всю жизнь любила его.
Она больше никогда не будет в этом сомневаться, а он никогда не даст ей повода для сомнений.
