небольшой кинжал, украшенный элирианской эмалью. Слишком маленькое лезвие — надо целиться точно в глаз змее. Может быть, после смерти твари ее тело ослабеет, и кольца разожмутся.
Если бы девочка не была немой, она могла бы позвать на помощь.
Но почему же тогда не закричала сама Сафка?
В тот миг, когда у нее в голове мелькнула эта мысль, Сафка услышала звуки — низкое, мелодичное воркование, исходящее от немого ребенка. В этот же миг девочка подняла голову и взглянула Сафке в глаза. Они смотрели друг на друга — и дочь наместника медленно поднесла к шее руку с кинжалом и опустила его обратно в ножны.
Служанки Сафки говорили ей, что девочка, кажется, может подзывать к себе птиц прямо из воздуха, рассказывали, как с ней играли две забавных мартышки из Корла. Но такое...
Искусство девушки из Зора ничего не значило в сравнении с тем, что видела сейчас Сафка. Девочке незачем было бояться. Она повелевала огромной змеей или, по крайней мере, общалась с нею. Кольца змеи свободно обвивали детское тело, а плоская голова медленно двигалась среди золотых волос.
Кроме того, девочка вовсе не была немой. Звуки, которыми она обращалась к змее, это гипнотическое воркование, были на удивление членораздельны. Имея развитое голосовое устройство и отлично зная язык Висов, девочка не пользовалась ими только потому, что считала речь излишеством. В один миг Сафка поняла все это и сразу приняла, как должное. Без всякого протеста она стояла и невидящим взглядом смотрела на свою рабыню с Равнин. Никто не дал девочке никакого имени. Все звали ее по предполагаемому месту рождения, и всех это устраивало. Она не привлекала к себе внимания. Наместник не удостоил ребенка даже взглядом.
Девочка переменила позу, змея скользнула вперед, ее голова легла на маленькие раскрытые ладони. Глаза обеих, и ребенка, и змеи, были бледно-золотыми, и казалось, что они светятся.
Сафка решила, что девочка предлагает ей змею, подносит ее, как подарок, со всей ее ужасающей силой. Может быть, все и впрямь было так. Сафка прикоснулась к своему счастливому браслету и попятилась. Брызги фонтана прохладным поцелуем легли на ее плечо.
— Она не сделает ничего дурного, — сказала девочка.
Сафка уже открыла рот, чтобы закричать — и не закричала. Ее сердце гулко забилось, она шагнула вперед и приняла змею с рук девочки в свои собственные.
Она была тяжелой, одновременно влажной и сухой — ни с чем не сравнимое ощущение. Сафке казалось, что поднялся каждый волосок на ее теле, но не от страха, а от чего-то другого. Она вздрогнула, но тут же расслабилась. Змея слегка сжала ее кости, и Сафка осознала все величие ее силы, которая не могла причинить ей никакого вреда — ведь она находилась под защитой девочки.
«Как я могла бояться ее? — отчетливо подумала она. — Она же так прекрасна!»
Все продолжалось лишь несколько мгновений. Потом змея сползла вниз, словно утекла, оставив Сафку, которая вся трепетала, но через миг успокоилась. Змея исчезла прежде, чем девушка успела это заметить.
Сафке хотелось поговорить с девочкой, задать ей множество вопросов, но теперь та молчала, как обычно. Сколько ей лет? Она выглядела и старше одиннадцати, и вместе с тем моложе.
«Откуда ты пришла?» — снова и снова мысленно спрашивала Сафка, уверенная в том, что девочка услышит ее, если захочет, и в том, что девочке понятно: своим вопросом она имеет в виду не какую-то землю или народ, но что-то другое, более определенное.
Однако девочка, как поняла Сафка, не ответила.
8
Засады на амланнской дороге ни для кого не были новостью и никого не могли удивить. Прошлой ночью в придорожной таверне получили не совсем обычное, но достаточно серьезное предупреждение, из которого все стало понятно. Если отвлечься от проблем, то само по себе место было красивое — холмы, поросшие густой высокой травой, спускались прямо к дороге. Люди выскочили словно из-под земли, подобно демонам, крича для пущего устрашения, и обрушились на всадников и пять грохочущих фургонов.
Однако фургоны оказались полны обнаженных мечей. Кровь брызнула и запачкала винные бочки и тюки шелка, с которых сбились защитные покрышки из шкур овара.
Рэм извлек меч из путаницы чьих-то кишок, ударом кулака отбросил тело прочь и тут же отвесил следующему разбойнику такого пинка, что тот кувыркнулся через голову, перелетел через фургон и нашел свой конец под острыми копытами зеебов.
Схватка закончилась. Тела разбойников лежали вдоль дороги, кое-кто свешивался с фургонов. Троим или четверым удалось улизнуть, и теперь они продирались сквозь густые заросли на склоне холма, причем тому, который карабкался последним, даже удалось прихватить кое-какой товар.
— Вот этот, — показал Рэм. — Сними-ка его оттуда.
В воздухе просвистело копье, и разбойник замертво свалился в траву. Остальные даже не оглянулись и вскоре исчезли из виду.
В прежние времена, еще пару лет назад, по этой дороге можно было ездить, не опасаясь подобных приключений. Однако с тех пор, как Вольные закорианцы вошли в проливы между Дорфаром, Оммосом и Ланном, несколько пиратских кораблей бросили якоря в гавани Амланна, а их команды устраивали наземные вылазки. То же самое творилось близ южных портов Элира. Таким образом, торговый путь в столицу перестал быть столь безопасным, как прежде. Любой ценный груз, ушедший от закорианцев, становился добычей ненасытных ланнских грабителей.
Однако Рэм неплохо знал обычаи разбойников — ему и самому когда-то доводилось грабить на больших дорогах. Организуя сопровождение столь ценных грузов, какие лежали сейчас в фургонах, он обеспечивал себе полную финансовую независимость. Под его началом ходило два десятка отчаянных и сообразительных головорезов, и он мог бы нанять и больше, возникни в этом необходимость. Может быть, это было меньше, чем те пятьдесят человек, которыми он командовал в Кармиссе, под Саламандрой лорда Кесара. Но дела сложились так, что возвращаться туда не имело ни малейшего смысла. В любом случае Кесар больше не нуждался в нем. Шесть лет назад по Истрису прокатилась чума, и как ни оберегали принца-короля Эмела, он все же заразился и вскоре умер. Менее чем три месяца спустя короновали Кесара эм Ксаи. Он взял себе двух королев — шансарскую принцессу из дома Сузамуна и висскую женщину.
Но все это происходило в другом мире. Сюда новости доходили с опозданием и вызывали лишь слабые отголоски эмоций.
С той далекой поры минуло восемь лет, плюс месяцы жары и власти Застис. Сейчас тому ребенку должно быть чуть меньше девяти. Однако не было оснований предполагать, что девочка осталась в живых. Впрочем, невзирая на это, все эти восемь с лишним лет Рэм пытался разыскать ее и ту девушку, Беринду, кочуя по Ланнелиру с севера на юг и обратно, но не находя никаких следов.
Рэм продолжал заниматься охраной торговцев, которой с самого начала занялся именно потому, что этот промысел давал ему возможность путешествовать по всему Ланну, но сейчас он уже перестал понимать, зачем продолжает поиски. Может быть, просто по привычке. Девочка не могла остаться в живых. Неизвестно где, ветер гулял над ее маленькими косточками, а ее необычная взрослая душа, должно быть, парила над ними.
Радовало Рэма лишь то, что за все эти годы с ним не случилось ни одного видения.
Иногда ему вспоминалась Лики, и он гадал, живет ли она по-прежнему с торговцем пенькой или сменила его на кого-нибудь другого. Даже память о Дорийосе порой пролетала по мыслям Рэма, как опавший лист. Но думать слишком часто о Кесаре он себе не позволял.
— Рэм, у этой грязной свиньи есть золотые пряжки. Они тебе нужны?
— Нет. Делите между собой все, что найдете.
Люди занялись дележом, обыскивая трупы перед тем, как оттащить на обочину. Рэм оставлял за собой такие следы по всему Ланну. Кто-то поднялся по склону холма и подобрал товар, который пытался унести грабитель.
Потом фургоны снова двинулись в путь. Охрана, соблюдая полный порядок, прятала обретенное добро и попивала вино до самого города.
Король и королева жили в Амланне, во дворце с красиво расписанными стенами и пятью башнями, связанными между собой. Раз в несколько месяцев они выходили на лестницу, усаживались в кресла из слоновой кости под небольшими зонтиками и в окружении стражи и знати вершили правосудие для
