новостями.
– Зренн отправился на юг с семеркой Немарля и рабом. Он считает, что Вазкор пошел в том направлении, и Зренн собирается искать по кольцу и поймать его между двумя группами.
– Вот как? – сказал серебряный командир.
Двое всадников подскакали к нему, кутаясь от дождя. Если бы они знали, как близки они к сухой пыли, они смаковали бы каждую каплю. Серебряный командир наклонился к ближайшему из них и ударил ножом между ребрами. Когда он перевернулся, его сосед, выругавшись, схватился за свой меч. Но недостаточно быстро. Уже окровавленный меч командира вонзился ему в шею, прервав ругательство, его намерение и жизнь.
Этот серебряный командир, совершенно очевидный выродок и сумасшедший, развернул свою лошадь и помчался на юго-восток, и дождь на ходу смывал кровь с его оружия.
Мы видим, что видим. Если кажется, то так оно и есть.
Скоро я встретил еще троих серебряных. Гроза наконец ослабевала, проносясь стихающими порывами. Дождь поредел, и стало видно темное пурпурное небо с медным молотообразным пятном в том месте, где должно было закатиться солнце. Под нависшей скалой трое выкручивали свои мокрые плащи, и говорили о Зренне и семерых командирах Немарля, и о нехватке бронзовых воинов, и, заметив меня, приветствовали и скоро лежали в траве, один – без головы.
Из преследуемого я превратился в охотника, и это мне нравилось.
Эти люди, которые презрительно смеялись надо мной, когда я корчился в Эшкореке, теперь окончили свои поиски на лезвии моего оружия. Мой конец, если бы они поймали меня, не был бы таким деликатным. Я не старался скрыть их трупы от проводника и команды. Найдя своих мертвых, живые должно быть, вообразили, что по юго-восточным холмам гуляет черная магия.
Из отрывков их разговора до того, как я убил их, я узнал об их численности и стратегии.
Было восемнадцать серебряных, из них семеро от Немарля, и они искали меня прочесывая местность. Это было странное число. Если они действительно хотели заполучить меня, то почему послали так мало людей; если я так мало стою, зачем вообще возиться со мной? Как и раньше, казалось, что это была личная вражда. Я считал, что Демиздор могла сплотить своих родственников и послать по моему следу, когда ее горькая любовь опять обернулась ненавистью. Это, несомненно, объяснило бы малое число людей Кортиса и недостаточное количество, но решимость людей Немарля, потому что в городе, конечно, было несколько влюбленных в мою белокурую жену, готовых быть у нее на побегушках.
Что касается их плана – некоторые поехали вперед, теперь после моей с ними встречи их было несколько меньше; некоторые ездили по кольцу, описывая круги в надежде найти меня. Гроза разметала погоню, и волк напал на стаю сзади.
Опустилась черная ночь без звезд, смытых дождем.
Болото скрылось из виду, оставшись на востоке; холмы сливались в нагорье, покрытое серым известняковым торфом и стелющимися деревьями.
Мое тело казалось пустым от недостатка сна, но у меня был мощный стимул для продолжения движения, и было бы ложью сказать, что я не испытывал острой радости, убивая моих врагов. В действительности я с нетерпением ожидал новой встречи с ними, жаждал крови, снова превратившись в разбойного воина с хорошим запасом ярости. Я слишком долго был рабом и трусом с утонченными манерами в Эшкореке, и тонкий слой позолоты быстро стирался.
Наконец я увидел впереди красное свечение на фоне темноты.
В древней каменоломне примерно в восьми футах внизу горел костер, и вокруг него сидело семь человек. Двое были черепоголовые, а остальные пятеро в истрепанных серых и шафрановых ливреях, которые, как я помнил, носили люди Немарля. Раб-проводник тоже был с ними и жарил на вертеле пару плохо освежеванных зайцев. Мне было любопытно, как они будут есть, эти члены двора двух Джавховоров, которые, в отличие от Эррана, продолжали делать вид, что у них нет желудков. Но мне не пришлось узнать, потому что один из черепоголовых командиров повернулся ко мне, разглядел мой наряд и коня и сказал:
– Ну, Скор, мы прекратили поиски на сегодня. Ты не встретился со Зренном, Ореком и другими, гоняющимися за своими собственными хвостами в темноте?
Значит, отсутствовали кузены Демиздор с двумя из людей Немарля. Всех остальных я оприходовал, за исключением них в каменоломне.
– Нет, – сказал я, улыбаясь под маской, поддаваясь чувству жестокою насилия.
Семь человек, которых предстоит убить. Я не сомневался, что сделаю это. Даже если бы они ранили меня, мои раны зажили бы. Они были подобны младенцам, оставленным в траве на пути льва.
– Нет? Это короткий ответ для Скора, – заметил кто то. – Как, никакой воркотни по поводу бури, скачки и охоты на волка, когда волка нет нигде?
– О, волк есть, – сказал я.
И я направил коня прямо через край карьера и через костер свалив этого человека, развернувшись и наклонившись, чтобы сразить еще троих, прежде чем они поняли, какой демон гуляет среди них.
Темный раб откатился в сторону. Я схватил его вертел с насаженными на него зайцами и вонзил его в темя другого черепоголового, когда он вскочил, чтобы броситься на меня.
Тут кто-то подбил ноги лошади, она рухнула, и я вместе с ней. Человек Немарля обрушился на меня; я изогнулся, и его меч, не попав в сердце, приколол мое правое плечо к земле. Я рванулся вверх на всю его длину с криком боли и ярости и изо всей силы ударил нападавшего кулаком в челюсть; когда его голова опрокинулась, я вонзил нож в его горло левой рукой.
Он замертво упал на меня. Я выбрался из-под него и вытащил меч из своего плеча. Остались только раб и я. Последний черепоголовый карабкался из каменоломни, призывая Зренна (а может быть, свою мать, трудно было понять). Я пожалел, что нет стрелы или копья, чтобы снять его, нож так далеко не полетит.
Но мне не потребовалась стрела. Теперь, когда в этом не было нужды, я почувствовал в себе оружие,
