Затратив столько усилий на создание книги и будучи удовлетворенным оттого, что в ней он написал все, что так долго хотел высказать лично, автор, надо полагать, присел и улыбнулся. Ему нравилось быть противоречивым. Пассивность британцев совершенно измотала его нервы, и он хотел подтолкнуть их к решительным действиям. Глядя из окна на горы, окружающие Женеву, Нокс, вероятно, представлял себе, как стрелы его гнева летят в сторону Англии.
Срывая пелену бесполезных объяснений
Прошло несколько месяцев, и, как и ожидал Нокс, “Первый трубный зов “вызвал волнение среди всех слоев населения - даже среди протестантов. Английские протестанты в Женеве рассказали Кальвину о появившейся книге, и тот был вне себя от ярости. “Первый трубный зов “был объявлен запрещенной книгой, и в соответствии с королевским указом каждый, у кого она была обнаружена, подвергался смертной казни. Вскоре после того как сочинение Нокса достигло берегов Британии, Кровавая Мэри умерла, и на трон взошла ее сестра, протестантка Елизавета I.
Нокс не мог больше сохранять анонимность. Летом 1558 года он написал несколько других памфлетов, в которых заявлял о своем авторстве “Первого трубного зова”. Эти памфлеты стали протестом, адресованным шотландским епископам, которые публично сожгли изображение Нокса и осудили реформатора в его отсутствие. Один из памфлетов он написал шотландской знати, другой - простому народу, и еще один - регентше Мэри, каждый из которых Нокс подписал своим именем.
Обращаясь к регентше Мэри, Нокс сообщил ей, что знает о том, что его предыдущее письмо она назвала “пасквилем”. После этого он прямо заявил ей:
“Мой долг перед Богом (Который приказал мне не льстить никому на этой земле) вынуждает меня сказать, что, поскольку вы не прислушиваетесь к посылаемым вам Божьим предупреждениям, а ваши кардиналы смеются над пасквилями, Он скоро пришлет к вам вестников, над которыми вы уже не сможете так подшутить”.53
Обращаясь к знати, Нокс заявил, что не ожидал такой пассивности в защите протестантов; он выражал надежду, что эти “идолопоклонники”, католики, будут преданы смерти. В следующем отрывке Нокс сравнивал шотландскую знать с британским народом:
“В обязанности знати, судей, правителей и народа Англии входило не только противостоять… Мэри, этой Иезавели, которую они называют своей королевой, но также предать ее смерти, со всеми ее священниками, поклоняющимися идолам, а также с теми, кто помогал ей открыто притеснять Христово Евангелие, проливать кровь Божьих святых и насаждать вокруг дьявольское идоло- поклоничество”.54
Простым же шотландцам Нокс прямо сказал, что они поступали неправильно, во всем покорно подчинявшись правительству. Видя их сердца насквозь, он писал о том, что они шептали друг другу:
“Мы всего лишь простые подданные, мы не можем исправить ошибки и преступления наших правителей, епископов и духовенства; мы нуждаемся в реформации и желаем ее; однако братья наших господ являются епископами, их сыновья - аббатами, а друзья этих великих людей владеют имуществом церкви, поэтому мы должны подчиняться каждому их требованию”. Говорю я: эти бесполезные объяснения никак не посодействуют Божьему присутствию в вашей жизни”.55
Как истинный реформатор, Нокс оказался в явном меньшинстве, приняв решение “не жалеть стрел”. Он пролил свет на порочность пассивности. Как легко люди могли желать реформации, но ничего не делать для ее приближения. То же самое можно сказать и о сегодняшнем дне. Бог наделил нас всем необходимым для того, чтобы произвести духовный переворот в своей стране, но пока мы будем просто говорить о нем, не предпринимая никаких действий, Он будет просто смотреть на нас с Небес, не мешая нам продолжать вести унылое и безрадостное существование.
Было ли все это ошибкой?
Елизавета I и ее советник знали, что Нокс был у Кальвина, поэтому они написали последнему письмо, в котором просили его дать объяснения по поводу “Первого трубного зова”. Кальвин категорически отверг какую-либо связь с этой книгой и ее содержанием и, более того, запретил ее в Женеве.
Совершил ли Нокс ошибку, написав “Первый трубный зов”! Мне кажется, что он немного опоздал. Как он после писал, вся Англия знала, что Кровавая Мэри находилась при смерти, а ей на смену должны были прийти протестанты. Они уже были готовы к этому и с нетерпением дожидались своего времени, которое было так близко. В такой ситуации книга Нокса оказалась очень неуместной. Тем не менее, несмотря на опоздание, я считаю, что его слова в отношении злобной королевы были верны!
Нокс не знал, что здоровье Кровавой Мэри резко ухудшилось, однако в своей книге он написал пророческие слова о том, что ей осталось править недолго.
Несмотря на то, что содержание книги было направлено против бывшей королевы, оно зарубило любые дружеские отношения, которые могли бы возникнуть у Нокса с нынешней королевой. Дружба с ней могла бы настежь распахнуть двери английской Реформации. Вместо этого Англия оказалась закрытой для Нокса. Елизавета I так никогда и не простила ему жестокие слова, высказанные в отношении женщин в целом, а также в отношении женщин-правительниц, одной из которых она сама и являлась. Прошли многие годы, прежде чем Ноксу было позволено посетить Англию.
Нокса и написанную книгу критиковали со всех сторон, даже его друзья, однако реформатор ни разу не отрекся от написанного им и не извинился. Он защищал свои убеждения до самой смерти. Чувства, которые испытывал Нокс по отношению к королеве Елизавете I, были противоречивыми. Она была протестанткой, однако вынужденно посещала мессу, чтобы не навлекать на себя гнев Кровавой Мэри. За это Нокс считал ее идолопоклонницей. Он сожалел лишь о том, что его сочинения в Англии оказались отвергнуты.
Несмотря на это, в Шотландии труды Нокса имели полностью противоположный эффект. Ни у кого из шотландцев не было сомнений в том, что, прежде чем произойдет Реформация, свершится революция. Земляки Нокса с готовностью приняли его слова, звучащие каждый день у них в сердцах. Они были готовы пойти за Ноксом, которого признали своим лидером.
Казалось, что критика лишь укрепляла позицию Нокса, поэтому он решил нанести еще один удар. Он написал памфлет, адресованный простым британцам. В нем Нокс заявил, что каждый человек, преклоняющий колени во время католической мессы, несет ответственность за кровопролитие, устроенное королевой Мэри во время ее правления, и ответит за это перед Богом. Нокс проклял всех, кто делал это, заявив, что считает их идолопоклонниками и убийцами, которые разделяют с королевой вину за совершенные бесчинства, поскольку никто из них не вспомнил о своих обязанностях перед Богом и не последовал Его призыву. Нокс также сказал, обращаясь к духовенству, что его представители должны быть такими же смелыми перед Богом, какими они бывают, хвастаясь перед людьми своими титулами и одеждой.
Не приходится и говорить, что Нокс был чрезвычайно тверд в своих убеждениях - он строго следовал тому, чего, на его взгляд, хотел Бог, не обращая внимания на критику и мнение религиозной иерархии. Нокс был одним из самых ярких людей своего времени. Его голос вызывал уважение и желание подчиниться у тех, кто ему верил, - и ужасно напрягал противников реформатора.
