согласились. 19 августа 1561 года Мэри, королева шотландцев, прибыла к берегам своей родины, сердечно приветствуемая жителями Эдинбурга. Ей было всего лишь девятнадцать лет.
В тот день, когда она прибыла, шел сильный дождь, над землей висел густой туман, а видимость составляла не более одного фута. Такая погода была необычной для того времени года, и Нокс воспринял ее как знак свыше. Он писал:
“Само небо с ее прибытием ясно указало на то, что пришло в эту страну вместе с ней: на влияние, скорби, тьму и всю нечестивость. Сколько может помнить человек, этот день еще никогда не видел такого печального лика неба… Солнце перестало светить за два дня до ее прибытия, а появилось спустя лишь два дня после того, как она сошла на берег. Предостережение дал нам Бог, но, увы, большинство было ослеплено!“74
Новая опора католического режима
В первое же воскресенье после своего прибытия Мэри распорядилась, чтобы во дворце для нее, ее родственников и придворных была проведена месса. Перед самым началом церемонии группа протестантов попыталась ворваться в королевский дворец, крича, что священник является идолопоклонником и должен умереть. Они успели ранить одного из слуг, который нес свечу, однако затем были вытеснены на улицу стражей, превосходящей их по численности.
В это же время Нокс выступал с проповедью перед необычайно большим скоплением протестантов, осуждая королеву и ее стремление уничтожить все, что было построено реформаторами. Британский посол, желающий предоставить Мэри шанс, был очень недоволен проповедью Нокса. Он писал, что все шотландцы были рады своей новой королеве, “за исключением Джона Нокса, громогласно вещающего из-за кафедры и который, я опасаюсь, в один прекрасный день может все уничтожить. Он задает тон; все же люди пребывают от него в ужасе”.75
Это так. Нокс был способен увидеть истинные мотивы Мэри; он знал их еще до того, как она ступила на шотландский берег. Кто-то сказал, что Нокс был единственным человеком, который, встретив Мэри, не был ни очарован ею, ни введен в заблуждение.76
После предпринятой попытки прервать мессу в королевском дворце было издано постановление о том, что любой человек, попытающийся в чем-либо помешать или повредить королевской семье, будет предан смерти. Некоторые видные политики попытались вступить в спор с дворянами- протестантами, спрашивая у тех, почему они хотят изгнать Мэри из Шотландии. Сторонники Мэри хотели, чтобы протестанты предоставили королеве шанс, поскольку им казалось, что она наверняка вскоре примет их убеждения. Протестанты же были уверены, что после приезда из Франции большей части родственников Мэри она будет править так, как ей заблагорассудится.
Нокс не попался на эту удочку. Он заметил, что пыл протестантов начал потихоньку угасать, а сами они стали все больше склоняться к компромиссу. В следующее воскресенье Нокс проповедовал с еще большей силой. Он полностью осудил католических идолопоклонников, снова пытавшихся вернуть утраченное влияние, и шаг за шагом повторил бедствия, которые обрушились на страны, терпимо относившиеся к ним. После этого он произнес свое знаменитое заявление: “Одна месса для меня страшнее, чем… десять тысяч вооруженных врагов”.77
Нокс продолжил: “Бог дает нам силы сопротивляться и обращать в бегство целые армии, но только в том случае, если мы полностью доверимся Ему, независимо от нашего предыдущего опыта”. Он спросил: “Что случилось бы со всеми вами, если бы присутствие Божье покинуло вас? Где тогда была бы ваша защита?” Заканчивая, Нокс произнес пророческие слова: “Увы, я уверен, что мы испытаем все это на собственном опыте, к несчастью для многих”.78
Несмотря на то, что Нокс видел надвигавшиеся борьбу и скорби, он так ни разу не покинул битву и не пал жертвой духа слабости. Он не скрылся и не оставил свое дело. Нокс не опустил руки и не бежал с передовой. Битва была в самом разгаре, и один лишь ее вид открывал перед Ноксом смысл его существования.
“Общая опасность”
Таких стойкости и упорства, которыми славятся шотландцы, вы вряд ли где-нибудь еще найдете. Они обладают несгибаемым характером и необычайной смелостью. Их умение объединяться представляет смертельную опасность для каждого, кто посмеет встать у них на пути. Поверьте, вам вряд ли захотелось бы оказаться среди тех людей, которые угрожали бы благополучию шотландцев.
Зная обо всех этих качествах шотландцев, я часто удивляюсь, почему они не возглавляют современную Божью Реформацию. Они умеют объединяться и сплачаться, как никакая другая нация; проблема же, на мой взгляд, заключается в том, что они просто не видят “общей опасности”, грозящей им.
Какая же наступит радость и какое придет облегчение, если мы объединимся и положим конец всему тому злу, которое так мешает нам. Мы можем вместе выступить против угрожающей нам “общей опасности ”
“Общая опасность” сегодня - так же, как и во времена Нокса - имеет духовное содержание. Враг усмирил шотландцев, покорил их и сделал пассивными перед Богом. Они, как и другие народы, оказались поглощены своими личными интересами и поиском интеллектуального статуса, вместо того чтобы сосредоточиться на Святом Духе и Его силе, которая избавила бы их народ. Если бы шотландцы только могли увидеть то опустошение, которое произвела их “общая опасность”, а также то, как легко враги охмурили их своими сладкими песнями, которые и стали причиной овладевшей ими пассивности, тогда их великий дух и духовное рвение пробудились бы снова, и Шотландия вновь могла бы повести за собой другие народы, указывая им путь к познанию Бога. Какая же могла наступить радость и какое снизошло бы облегчение, если бы шотландцы объединились для того, чтобы положить конец всему тому злу, которое мешает Богу снова прийти и поселиться среди них, являя Свою бесконечную силу!
Реформация в Шотландии не смогла бы произойти благодаря лишь письменным материалам или пассивным действиям. Реставрация не была их ответом. Она возвращает то, что было когда-то утеряно или отобрано. Реформация же прекращает злоупотребления, изменяя что-либо в лучшую сторону. Она должна наступить прежде реставрации. Эти две силы - реформация и реставрация - похожи друг на друга, но обладают и существенными различиями; поэтому не путайте их. Мы не можем иметь реформацию без реставрации, и наоборот. Поскольку терминология представляет важность, я подробнее рассмотрю ее в конце этой главы.
Зная характер шотландцев, можно с уверенностью сказать, что в их стране Реформация могла произойти лишь путем революции, которая открыла бы глаза людей на евангельские истины. Нокс, будучи Божьим посланником, чувствовал, что именно он должен встать во главе этого движения. Свою задачу он считал состоящей из трех частей: очистить национальную религию, придерживаться Божьего завета и, наконец, оказывать сопротивление всем властям, поддерживающим идолопоклонство (все, что противоречило Библии).
Что же является “общей опасностью”, мешающей Богу проникнуть во все сферы жизни вашей церкви, семьи, страны и ограждает от Его присутствия вашу собственную жизнь? Для любого реформатора — живущего в любое время и в любой стране - “общую опасность” представляет тяга к конфронтации и
