обезвредить каждого из них. Наконец, одна из женщин, которые продолжали покачиваться, завороженные биением барабанов, вышла на середину круга и начала танцевать. Это была жена Халида; Деклин был изумлен, как легко и грациозно движется в танце эта пышная женщина. Теперь вступили и остальные барабанщики, каждый в своем ритме, но, как ни странно, это не звучало какофонией, а создавало непонятным образом общий завораживающий эффект. Танцевали уже все женщины в разных ритмах, каждая из них улавливала в звучании оркестра свой ритм, и движения танца у каждой были свои.
Вдруг Деклин увидел, что шейха направляется в клинику, где находилась комната Джесмайн. Встревоженный, он вскочил на ноги и через минуту увидел Джесмайн, которую вели две женщины. Она была как будто одурманена наркотиком, женщины поддерживали ее с обеих сторон. Глаза ее были закрыты, голова склонена к плечу. На ней был ярко-голубой халат. Деклин знал, что, по поверью, голубой цвет смягчает влияние злых духов. Он изумленно смотрел, как барабанщики окружили Джесмайн, которую по- прежнему поддерживали под руки две женщины, окружив голубое пятно кольцом белых галабей. Потом шейха пронзительным голосом начала на неизвестном языке произносить какие-то заклинания, возглашать странно звучащие имена… Она воздела руки к небу, и хотя она оставалась неподвижной, ее черный силуэт как будто танцевал на стене в пляшущем пламени факелов.
Джесмайн покачнулась и упала на колени; Деклин рванулся к ней, но его удержала сильная рука миссис Раджат. Женщины, поддерживающие Джесмайн, отошли от нее, и она осталась в центре круга на коленях с откинутой назад головой. К барабанщикам присоединились остальные музыканты, возникла общая мелодия. Джесмайн, стоя на коленях, раскачивалась из стороны в сторону, тюрбан почти соскользнул с ее головы; подошла шейха и сняла его, открыв золотистые волосы. Женщины закружились вокруг нее в танце, это был охранительный круг: время от времени каждая из них что-то шептала, очевидно, подбадривая, успокаивая или защищая от джиннов танцовщицу в центре круга. Джесмайн раскачивалась все сильнее и сильнее, ее золотистые волосы уже подметали землю. Поднявшийся над крышами месяц освещал призрачным светом золотисто-голубое пятно посреди движущегося круга.
Музыка зазвучала громче, запел высокий женский голос. Деклин почувствовал, что пульс его участился. Барабаны били все громче, и по-прежнему раздавался громкий голос шейхи, читавшей таинственные заклинания. Теперь казалось, что она требовательно призывает кого-то.
Вдруг Джесмайн перестала раскачиваться и, застыв с вытянутыми на уровне плеч руками, начала делать кругообразные движения головой. Кружащийся нимб ее золотых волос напомнил Деклину «римскую свечу» фейерверка. Она вращала головой все быстрее и быстрее, убыстрялся и темп музыки, и шейха выкрикивала свои заклинания так пронзительно и быстро, что теперь уже сливались отдельные слова.
В висках у Деклина стучало, пот лился между лопатками. Он не мог оторвать глаз от вертящегося золотого кольца: вверх… вниз… круговое движение… как странно она поворачивает шею… Он увидел, что лицо Джесмайн побледнело и блестит от пота… рот полуоткрыт… глаза закатились, он видел только белки. Она без сознания!
– Достаточно! Прекратите! – Деклин ворвался в круг женщин, устремляясь к Джесмайн.
– Харам, саид! – Нельзя! – встала перед ним шейха. Он оттолкнул ее, схватил Джесмайн на руки и вынес ее из дворика, наполненного удушливым ароматом курений.
Она безвольно лежала в его объятиях, пока он нес ее по темной улице к Нилу. Нежно положив ее на траву, он с тревогой смотрел в ее бледное лицо. Она пришла в себя и еле слышно прошептала:
– Деклин!
– Какого дьявола вы это затеяли? – воскликнул он, опускаясь перед ней на колени и откидывая волосы с ее влажного лба. – Разве вы не знаете, что экстатический танец опасен? Как вы меня напугали!
– Я сделала это для вас, Деклин…
– Для меня? С ума вы сошли! Меня вы до полусмерти напугали!
– Но я хотела…
Внезапно он схватил ее в объятия и впился губами в ее рот.
– Джесмайн, – шептал он, целуя ее лицо, волосы, шею. – Я так боялся за вас! Вы могли себе серьезно повредить…
Она ответила ему страстным поцелуем и, обвив его руками, прильнула к нему.
– Я виноват, – взволнованно сказал он. – Я должен был воспрепятствовать этому. Вы и сейчас не понимаете, какой опасности подвергались.
– Деклин, любовь моя…
– Я не в силах был бы потерять вас, Джесмайн… – Он зарыл лицо в ее волосы; его сильные руки сжали ее так, что она едва дышала. Он накрыл ее своим твердым телом, и ей показалось, что зеленые тростники вокруг них взметнулись до самых звезд. Она вдохнула мускусный аромат Нила, Деклин сказал:
– Я люблю тебя, Джесмайн, – и больше слов не было…
Они шли по берегу Нила рука в руке, луна уже склонилась за горизонт. Джесмайн думала, что никогда еще Нил не казался ей таким прекрасным. Она была благодарна великой реке, которая стала свидетельницей ее счастья. Сжимая руку Деклина, она вспоминала, как они соединились на берегу реки: он вошел в нее, но она почувствовала себя так, как будто он вобрал ее в себя. И сейчас она чувствовала себя окутанной его любовью.
Деклин был четвертый мужчина в ее жизни, но с ним Джесмайн впервые познала полноту и одухотворенность наслаждения.
– Деклин, – сказала она, – вам позволили смотреть «заар» по моей просьбе. Я не подвергалась опасности, они бы этого не допустили, и они умеют помочь.
Он сказал, глядя на звездное небо, так тихо, словно боялся всколыхнуть речную гладь:
– Я испугался за вас. И не могу понять, почему вы это сделали. Почему – для меня?
– Я хотела отдарить вас.
– За что?
– Если бы не вы, я не вернулась бы в Египет, не была бы рядом с Закки в его смертный час. Он умер не
