количестве случаев по водительским «правам», даже не беря с собой «заграничного» паспорта, которого в большинстве стран вообще ни у кого нет, обходятся общегражданским. Разве это не результат российской идеологии скотоводства? Ведь корова в стаде тоже не знает своих прав, предоставленных ей природой – жить на воле как ее далекие предки. Она даже не догадывается. А мы, что, догадываемся?
Чтобы не догадывались существует идеология «самости», «неделимости», «единости», большой– пребольшой Родины с большой же буквы, исключительности, а главное: бессовестного вранья, что мы живем лучше всех, когда живем мы хуже всех. Это же мы совсем недавно узнали, что наш уровень жизни расценивается как один из самых низких в мире, даже среди тех стран, в кои мы заслали миллиарды долларов, чтобы там была советская власть, но которая не состоялась. А попробуй узнай об этом в 16 веке, когда ни газет, ни «запретных волн». А вы, наверное, очень удивлялись, читая у иностранных посетителях святой Руси, что русские в 16 веке считали себя самыми преуспевающими, притом даже помирая с голода. Откуда же им было знать, что там уже вовсю заговорили о свободе личности, которая дана человеку по праву его рождения? Нам же все время твердят и сегодня, что мы – самая открытая страна в то время, когда мы – самая закрытая страна, притом с 16 века. Вы же, надеюсь, помните, что ни один человек, посланный на Запад учиться, не вернулся домой, а один даже стал английским епископом? И если вы не забыли еще, что всей писаной истории мира всего 500 лет, как раз столько, сколько мы закрыты, то, что же вы хотите? Разве вы станете спорить против эффективности российской, русской идеологии? Только не забудьте, что это идеология скотоводства, как я ее называю.
Об идеологической «святой троице»: «самодержавие, православие, соборность» я уже писал, повторять не буду. О российском «правосудии» и его метаморфозах – тоже. Идиотскую идею Родины с большой буквы я тоже рассматривал. Не забудьте только, что я рассматривал и как русский народ боролся против пьянства, навязываемого властью, вплоть до восстаний. Вспомнили? Тогда отметьте, что народ генетически устал бороться, и теперь сам – за Пьянство, за Родину, за Сталина, за Неделимость, за Самонаилучшесть, за любого Президента «присно и во веки веков», и вообще за весь комплекс скотоводческой идеологии, вбитый в него веками.
Не верите? Тогда у меня несколько цитат.
Юрий Левада, социолог, директор ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) в беседе с М. Романовой (МК от 29. О2. 2001): «Мечты о порядке в России – очень давние. Есть мнение, что одна из причин успеха большевиков в семнадцатом году была не в том, что они предложили какие–то светлые идеалы, а в том, что они той самой «жесткой рукой» навели некоторый порядок… Но порядок – понятие многообразное. Мы не раз в своих опросах интересовались: «А что это такое — сильная рука?» На этот счет мнения людей сильно расходятся. Половина считает, что это диктатура и она полезна. Но в объяснении самого понятия диктатуры люди путаются. И для большинства порядок – это все–таки нормальная жизнь с соблюдением закона, с уважением к человеку, но без преступности и коррупции, неподчинения всех друг другу. До тех пор пока в стране будет беспорядок, «коррупция власти», люди будут хотеть так называемой жесткой руки. О «сильной руке» у нас стали говорить задолго до того, как люди познакомились с фамилией Путина. Чем больше лет продолжается хаос, тем сильнее ностальгия общества по старым временам. И сегодня есть такие настроения, но не Путин их создал, а, наоборот, они Путина привели к власти. И даже раньше, чем к власти, привели к его популярности. Но теперь прослеживается новая тенденция – сегодня, когда уже можно говорить о первых итогах путинского правления, люди видят, что больше порядка не стало и их надежды обмануты. (…) Нового поколения пока не видно…»
Из этой длинной цитаты можно сделать два основных вывода. Первое это то, что народ наш – стадо животных, да простит меня мой народ за такие слова, но все же они правильные, эти слова мои. Хотя я отлично знаю, что не стадо коров виновато, что мало дает молока и плохо прибавляет в весе, а его хозяин, что плохо его кормит и ухаживает за ним. Но не это самое главное. Главное в том, что народ не знает, что можно быть не стадом под управлением пастуха, царю принадлежащим, а сообществом независимых и равноправных особей под самоуправлением. Какое же стадо считает себя самостоятельным и самодостаточным? Оно на то и стадо, чтобы кому–либо принадлежать: царю действительному или виртуальному под названием государство, которое, в конечном счете, тоже кому–то принадлежит лично, например, генеральному секретарю партии. И он им хвастается, как я выше описывал. Народ наш генетически «принадлежит», как я и показывал тоже выше. Потому он и не ропщет, когда его в индивидуальном порядке хозяин «лишает живота». А хозяева и начальники его продолжают эту «чистую генетическую линию» еще больше «совершенствовать».
Второе, это то, что господин Левада по незнанию или с умыслом не знает, что делать дальше. Ибо он опять уповает на царя Путина. Дескать царь Путин должен то–то и то–то сделать, чтобы его народ–стадо жил лучше. Но у царя не получается, впрочем, как у всех царей подряд, начиная с Рюрика. Тогда зачем ждать «нового поколения» царей? Я же недаром оставил конец его интервью, про «новое поколение» царей.
(Перечитывая почти через три года, добавляю: Разогнал Путин всю левадину «контору» во второй половине 2003 года во главе с Левадой. Не знаете, за что?)
Перехожу ко второй цитате. «Властитель наших дум» Солженицын («Аргументы и факты», №4, 2001): «Для расцвета (России) нужно деятельное местное самоуправление, растущее снизу вверх и обеспеченное местными финансовыми средствами. Такое самоуправление – вне системы органов государственной власти – указано в ст. 12 Конституции, но его нет, и никто его не создает. <…> Однако только народное самоуправление и притом многоступенчатое – сперва местное, затем из него вырастающее районное, затем областное – только такая вертикаль самоуправления, взаимодействуя с вертикалью правительственной, может дать народу возможность определять свою судьбу». Слова–то самые правильные на первый взгляд, но только Солженицын обращается–то не к народу, а опять же к царю Путину, чтобы он сделал это самоуправление.
Что, Путин совсем дурак что ли, рубить сук, на котором он сидит? У него страна трещит по всем швам, разваливается, а он будет об самоуправлении народа страдать, который посамоуправлявшись немного, сразу поймет, что ему цари–то всевластные вовсе и не нужны. Это одна сторона солженицынина учения, утопическая, так как «стадо» генетически не понимает прелести самоуправления. У него, стада, просто этого нет в голове, даже во всеобщей, виртуальной, так сказать. Вторая его сторона – упертость, не желание понимать «объективную реальность, данную нам в ощущениях», но не материю по–коммунистически, а висящую в воздухе, ту, которую он ощущал, сидя в сталинской тюрьме. Ведь согласитесь, патриарх Солженицын, сидеть в общей камере на сто–триста человек хуже, чем в маленькой, на двух человек, для необременительного общения? Упертость в том и выражается, что Вы, вопреки «ощущениям», проповедуете камеру на двести человек: «Я имел случай сказать президенту Путину: да, укрепление правительственной вертикали необходимо для сохранения России от распада (выделено мной). Но: расцвета (выделено автором) России от одного этого не будет».
Другими словами, Вы, уважаемый Александр Исаевич, выбираете два взаимоисключающих варианта: самоуправление и деспотию одного человека или группы людей над двумястами народами. Сочетаться они в принципе не могут. Они антагонистичны по природе и будут бороться друг с другом, пока перевес не окажется на чьей–либо стороне. Если победит самоуправление, то рухнет «вертикаль», если победит «вертикаль», то рухнет самоуправление. Это понимал и царизм, и коммунисты, недаром они так перемешивали народы, надеялись, что перемелется – мука будет. Не перемололось, и никогда не перемелется. В предыдущих разделах я неоднократно приводил примеры глубинной самобытности маленьких народов, которой невозможно проявиться в казарме. И от этого страдает личность. И там же я говорил о нелепости страхов наших людей, что границы отрежут их от родни. Нигде в мире таких страхов нет. Они даже не понимают, что это такое. Там так же просто людьми пересекаются видимые границы как у нас – невидимые.
Сейчас самое время подкрепить свое рассуждение о нашем народе, наших правителях и «службе Глеба Павловского» словами Александра Минкина, надеюсь, известного для вас журналиста. Александр Минкин. «Голосуй – не голосуй …» (МК от 19 января 2001 г.). О сельчанах: «… На основании чего они выбирают? На основе каких критериев? Собственные взгляды? Они или чудовищны, или их вообще нет. Они голосуют так, как прикажет председатель колхоза, губернатор, директор… Но ведь эти начальники зачастую воры, и таким образом получается воровской выбор. А горожане? Да если советские граждане
