бессознательности и мы увидели, насколько это может быть многозначным. Скажу заранее, что СЗ – все восприятия, приходящие извне (чувственные восприятия), и изнутри – то, что мы называем ощущениями и чувствами. Сознательным может быть только то, что уже было СЗ восприятием и что, помимо чувств изнутри, хочет стать сознательным. Оно должно сделать попытку превратиться во внешние восприятия. Это делается возможным при помощи следов воспоминаний. Как что–то предсознается? Ответ: путем связи с соответствующими словесными представлениями. Эти словесные представления являются остатками воспоминаний. Когда–то они были восприятиями и, как все остатки воспоминаний, могут быть снова осознаны. Остатки воспоминаний содержатся в системах, непосредственно соприкасающихся с системой В– СЗ (где В – восприятие). После выяснения соотношений между внешним (органы чувств) и внутренним (образы – слова) восприятием и поверхностной системой В–СЗ мы можем приступить к выработке нашего представления о «Я». Мы видим, что оно исходит из В как своего ядра и затем охватывает ПСЗ, опирающееся на остатки воспоминаний. Но и «Я», как мы узнали, тоже бессознательно. Назовем «Я» существо, исходящее из системы В и сначала являющееся ПСЗ; все остальное психическое, в котором оно себя продолжает и которое проявляется как БСЗ, назовем «Оно». Теперь индивид для нас – психическое «Оно», неузнанное и бессознательное, на котором поверхностно покоится «Я», развитое из системы В как ядра. Если изобразить это графически, то следует прибавить, что «Я» не целиком охватывает «Оно», а только постольку, поскольку система В образует его поверхность, т.е. примерно так, как пластинка зародыша покоится на яйце. «Я» не четко отделено от «Оно», книзу оно с ним сливается. Но и вытесненное сливается с «Оно» – оно является лишь его частью. Вытесненное только от «Я» резко ограничено сопротивлениями вытеснения. При помощи «Оно» оно может с ним сообщаться. «Я» является измененной частью «Оно». Изменение произошло вследствие прямого влияния внешнего мира при посредстве В–СЗ. «Я» стремится также применить на деле влияние внешнего мира и его намерений и старается принцип наслаждения, неограниченно царящий в «Оно», заменить принципом реальности. Восприятие для «Я» играет ту роль, какую в «Оно» занимает инстинкт. «Я» репрезентирует то, что можно назвать рассудком и осмотрительностью. «Оно», напротив, содержит страсти.
Функциональная важность «Я» выражается в том, что в нормальных случаях оно владеет подступами к подвижности. В своем отношении к «Оно» оно похоже на всадника, который должен обуздать превосходящего по силе коня; разница в том, что всадник пытается сделать это собственными силами, а «Я» – заимствованными. Если всадник не хочет расстаться с конем, ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда конь хочет. Так и «Я» превращает волю «Оно» в действие, как будто бы это была его собственная воля. На возникновение «Я» и его отделение от «Оно» повлияла и боль собственного тела, так как тело – это то место, из которого одновременно могут исходить внешние и внутренние восприятия (укус собаки и боль в желудке, например). «Я» прежде всего телесно. Есть лица, у которых самокритика и совесть являются бессознательными. В «Я» не только самое глубокое, но и самое высокое может быть бессознательным.
На мой взгляд все это не объясняет совесть животных, которая несомненна, как я докажу в своей работе.
«Я» и «Сверх–Я» «Идеал Я»
Психоанализ постоянно упрекали в том, что он не озабочен высоким, моральным, сверхличным в человеке. Теперь, когда мы осмеливаемся приступить к анализу «Я», мы можем дать следующий ответ всем тем, кто был поколеблен в своем этическом сознании и жаловался, что ведь должно же быть в человеке высшее существо! – мы отвечаем: конечно, и вот это и есть высшее существо – это «Идеал Я» или «Сверх– Я» – репрезентация нашего отношения к родителям. Мы знали эти высшие существа, когда были маленькими детьми, мы ими восхищались и их боялись, а позднее восприняли их в себя. Таким образом, «Идеал Я» является наследием Эдипова комплекса и, следовательно, выражением наиболее мощных движений и наиболее важных судеб либидо в «Оно». Вследствие установления «Идеала Я», «Я» овладело Эдиповым комплексом и одновременно само себя подчинило «Оно». В то время как «Я», в основном, является представителем внешнего мира, реальности, — «Сверх–Я» противостоит ему как поверенный внутреннего мира, мира «Оно». Мы теперь подготовлены к тому, что конфликты между «Я» и идеалом будут, в конечном итоге, отражать противоположность реального и психического, внешнего мира и мира внутреннего.
Легко показать, что «Идеал Я» удовлетворяет всем требованиям, которые предъявляются к высшему существу в человеке. Как замену тоски по отцу он содержит зародыш, из которого образовались все религии. Суждение о собственной недостаточности при сравнении «Я» с его идеалом вызывает смиренное религиозное ощущение, на которое ссылается исполненный страстью томления верующий. В дальнейшем ходе развития учителя и авторитеты продолжали роль отца. Их заповеди и запреты остались действенно мощными в «Идеале Я» и выполняют теперь в виде совести моральную цензуру. Напряжения между требованиями совести и достижениями «Я» ощущается как чувство вины. Социальные чувства основываются на идентификации себя с другими на почве одинакового «Идеала Я».
Религия, мораль и социальное чувство (наука и искусство во внимание тут не приняты) – эти главные содержания высшего в человеке – первоначально составляли одно целое и филогенетически приобретались в отцовском комплексе. Религия и моральное ограничение – путем преодоления прямого Эдипова комплекса. Социальные же чувства вышли из необходимости побороть соперничество, оставшееся между членами молодого поколения.
Вопрос: что приобрело в свое время религию и нравственность от отцовского комплекса – «Я» примитивного человека или его «Оно»? Если это было «Я», то почему мы не говорим, что оно просто все это унаследовало? А если это было «Оно», то как это согласуется с характером «Оно»? Может быть, дифференциацию на «Я», «Сверх–Я» и «Оно» нельзя переносить на такие давние времена? Или надо просто честно сознаться, что все это представление о процессах в «Я» ничего не дает для понимания филогенеза и к нему неприменимо? «Оно» не может пережить или испытать внешнюю судьбу кроме как через «Я», которое заменяет для него внешний мир. Но о прямом наследовании в «Я» все же нельзя говорить. Здесь открывается пропасть между реальным индивидом и понятием вида. Нельзя также слишком неэластично относиться к разнице между «Я» и «Оно». Переживания «Я» кажутся сначала потерянными для наследования, но если они часто и достаточно сильно повторяются у многих следующих друг за другом поколений индивидов, то они, так сказать, превращаются в переживания «Оно», впечатления которых закрепляются путем наследования. Таким образом, наследственное «Оно» вмещает в себе остатки бесчисленных жизней «Я», и когда «Я» черпает свое «Сверх–Я» из «Оно», то оно, может быть лишь восстанавливает более старые образы «Я», осуществляет их воскрешение. История возникновения «Сверх–Я» делает понятным, что ранние конфликты «Я» с объектными загрузками «Оно» могут продолжаться в виде конфликтов с их наследником – «Сверх–Я». Если «Я» плохо удается преодоление Эдипова комплекса, то его загрузка энергией, идущая от «Оно», вновь проявится в образовании реакций «Идеала Я». Обширная коммуникация этого идеала с этими БСЗ первичными позывами разрешит ту загадку, что сам идеал может большей частью оставаться неосознанным, для «Я» недоступным.
Два вида первичных позывов
Следует различать два вида первичных позывов, из которых один – сексуальные инстинкты, или Эрос – гораздо более заметен. К этому типу можно отнести и инстинкт самосохранения, который мы должны приписать «Я». Гораздо труднее определение второго вида первичных позывов, представителем которого является садизм. Наш интерес направится на вопрос: нельзя ли найти разъясняющие соотношения между «Я», «Сверх–Я» и «Оно», с одной стороны, и обоими видами первичных позывов, с другой стороны? Теперь следовало предпринять новое важное исследование учения о нарциссизме. Первоначально все либидо скапливается в «Оно», в то время как «Я» только еще начинает образовываться или еще не окрепло. Одну часть этого либидо «Оно» направляет на эротические объектные загрузки, после чего окрепшее «Я» стремится овладеть эти объектным либидо и навязать себя «Оно» в качестве объекта любви. Таким образом, нарциссизм «Я» является вторичным, от объектов отвлеченным. Создается впечатление, что инстинкты смерти, в основном, немы, а шум большей частью исходит от Эроса. А борьба против Эроса! Невозможно отклонить взгляд, что принцип наслаждения служит для «Оно» компасом в борьбе против либидо, которое вносит в процесс жизни помехи. Если в жизни господствует принцип константности в духе Фехнера, которая, следовательно, должна была бы быть скольжением в смерть, то требования Эроса, сексуальных первичных позывов, являются тем, что в виде потребностей первичных позывов задерживает
