Так, говорят, мост и по сей день стоит. Птички по нём попрыгивают, да льстецы туда и обратно бегают, а ни пеший, ни конный пройти не могут. А рыбы, что царя и придворных съели, – до сих пор пьяные плавают… Вот и сказке конец…
Дорогой Евгений Христофорович! Дорогие товарищи! Так как из наших пробок не построить моста даже через арык, предлагаю выпить этот стакан за здоровье мужичка-плотника, положившего голову за то, что мост хотел построить не пробочный, а настоящий!
Инженеры долго и исступленно хлопали в ладоши, чокались стаканами и кричали.
Когда шум немного улёгся, встал, слегка покачиваясь, брюнет с подстриженными усиками и, подымая стакан, крикнул:
– За здоровье рыб, которые глупого царя съели!
Все были уже настолько пьяны, что хлопали автоматически. Внезапно на пол с шумом упал стул. Из-за стола поднялся человек с красным лицом. Это был один из инженеров второго участка. Человек неуверенно стоял на ногах. Он вдруг нагнулся и ударил кулаком по столу. Зазвенели бутылки.
– Не позволю! В моём присутствии антисоветские штучки! Не позволю! И не буду! Присутствовать не буду! Уйду! Уйду!
Он повернулся, не вполне уверенно пошёл к выходу и, хлопнув дверью, вышел без фуражки во двор.
Тогда со своего места поднялся человек в золотых очках и, не сказав ни слова, вышел вслед за инженером.
Водворилось неприятное молчание.
Четверяков сидел на своём стуле, жёсткий и прямой, с побледневшим носом, и больше не улыбался.
Первая нашлась Немировская.
– Нализались, как свиньи, и начинают скандалить. Не обращайте внимания. Они так всегда, когда напьются. Я их сейчас приведу.
Она вышла вслед за инженером и Кригером на веранду. Опять зазвенели стаканы и зашумели голоса.
Кларк заметил, как Мурри тихонько смылся по-английски, и решил последовать его примеру. Он не понимал происходящего, но вид пьяных людей был ему физически неприятен. Переждав ещё немного, он поднялся и выскользнул на террасу.
Войдя в свою комнату, он оставил дверь полуоткрытой и, сбросив пиджак, вышел на порог подышать свежим воздухом.
Угол веранды, где стоял Кларк, погружён был во мрак. Противоположный угол освещал бледный сноп света из окон Немировских. В отсвете, падающем из окна, Кларк увидел Немировскую и Кригера.
– Перестань дурачиться. Они ведь все пьяны. Смешно делать из глупостей целую историю. Вернись на пять минут, потом уйдёшь. Не делай демонстрации, Четверякову будет неприятно. Как-никак, его проводы, и вдруг такой скандал.
– А мне какое дело? Я в эту клику попал только из-за того, что с тобой хотел повидаться. Ты заставила меня влезть в эту компанию, но выслушивать молча контрреволюционные пошлости меня не заставишь.
– Подумаешь, контрреволюцию вынюхал! Небось сами, когда подвыпьете, рассказываете друг другу антисоветские анекдоты и смеётесь, если они остроумны. Но, конечно, что можно коммунистам, то не полагается беспартийным спецам. Те должны с утра до ночи кричать «ура». Если при тебе беспартийный рассказывает антисоветские анекдоты, над которыми ты вчера ещё хохотал в своей компании, ты должен покраснеть и возмутиться, как барышня, в присутствии которой произнесли неприличное слово. Этого требует ваше коммунистическое лицемерие.
– Ты сегодня очень красноречива, но только своё красноречие направляешь не по адресу. И ты, и я отлично знаем, выражением каких убеждений являются ваши анекдоты. Мы знаем, как эти анекдоты реализуются в повседневной практике.
– Сколько раз говорила я этому дураку, чтобы не упивался! Всегда из-за него какие-нибудь неприятности! Значит, не вернёшься?
– Нет. Если хочешь что-нибудь сказать, пойдём ко мне.
– И не подумаю.
– А я решил, – ты меня пришла звать обратно потому, что хочешь со мной поговорить.
– Если вернёшься, может быть, что-нибудь скажу.
– Нет, этот номер не пройдёт, ты меня и так достаточно водила за нос.
– А ты от этого много потерял? Остался в обиде? Кажется, всё, что хотел, получил сполна, и счёты между нами сведены.
– Значит, это правда – Ерёмин?
– Не говори пошлостей.
– Слушай, Галя, я тебя люблю. Нельзя меня прогонять. Я ничего у тебя не прошу, приди ко мне ещё только один раз, последний. Не отказывай мне в этой просьбе.
– Подумаешь! Я тебя просила вернуться и не устраивать скандала, и ты мне отказал даже в такой глупости.
– Я вернусь, но обещай, что придёшь ко мне.
