можно? Тебе полагалось сменить меня еще в полдень, я тут сижу, жду – никого! И рыцарь этот несчастный не притащился! Я же говорила, что он заблудится! Надо было два камня ставить – и на опушке, и на том пригорке, где выворотень.
Гай молчал.
– Преобразуйся и полезай в берлогу, а я – домой! – продолжал загадочные речи нежный голосок. – Мне еще сегодня нужно за дамой Рионой мантию нести, потом петь тоскливую песню в старой башне, потом еще куча всяких дел! Огонь я тебе приготовила, ты только не выбрасывай его весь сразу.
Куча зашевелилась, затрещала, оттуда полезло что-то огромное и неуклюжее.
Гай так удивился, что окаменел и даже не попятился, когда явилась на свет красно-лиловая чешуйчатая морда с коровьими рогами, зевнула и встряхнулась, избавляясь от мелкого хвороста.
И говорили же старшие, что в лесу водятся драконы!…
Гай понял, что настал его смертный час. Такая огромная и страшная скотина питается людьми – это уж точно! И нет поблизости доблестного рыцаря, чтобы проткнуть ее копьем и спасти бедного Гая Брута…
– Это ты, Гай Брут? – уставившись на парня огромными зелеными глазами, спросил дракон. – Ох ты, вот так встреча! Не узнаешь? Я Бомейна… Ох, нет, не Бомейна, Антония Квинта! Ромулус Квинтус Постум – батька мой! Теперь вспомнил? Да что ты стоишь, как деревянный болван для доспехов? Погоди, сейчас преобразуюсь…
Марция понемногу приходила в себя. Очевидно, наведенный на нее морок, мешавший двигаться, говорить и даже чихать, нуждался в постояннной поддержке. В телеге ей стало уже совсем хорошо.
Дама Риона и Громерта препирались о сломавшейся не вовремя железке, которая, как поняла Марция, мешала надеть шлем, сдвигая внутри него какой-то хитрый ободок, а в нужную минуту, наоборот, этот ободок раздвигала.
– И мне давно пора сменить Бомейну, – завершила спор Громерта. – Сидит она в лесу голодная…
– Ее давно уже нашел и прикончил рыцарь Аграмейн, – возразила дама Риона. – И она вернулась в замок и отдыхает от трудов своих…
– Знаю я этого рыцаря Аграмейна! Он ведь двоюродный брат моего Аграмора! Этот рыцарь в собственной спальне кровать не найдет! Надо было послушать совета и дать ему в провожатые карлика Гонемана, иначе он будет кружить по лесу до второго пришествия…
– У нас всего два карлика, а Гонеман умеет чинить механические устройства. И хватит тебе кричать, Громерта. Иначе обо всем будет доложено фее.
– Ну как же! Чем бы вы еще могли удержаться на своем месте, дама Риона, как не доносами?
Слушая эту склоку, Марция все яснее понимала, что мать была права – в замке феи Морганы честной крестьянской девушке не место. Умнее всего было бы сбежать, пока на нее не обращают внимания, и, переночевав в каком-нибудь стогу, утром найти дорогу домой.
Марция подобралась к краю телеги, бесшумно соскользнула на дорогу и присела на корточки за кустом. Дама Риона и Громерта продолжали браниться, вмешались Лота, Персивелла и Герейна. Теперь им было не до Марции – и пропажу они бы заметили не скоро.
Девушка не боялась ночного леса. Во-первых, она переобулась – правый башмак на левую ногу, левый – на правую, благо мягкая кожаная обувь была изготовлена так, что позволяла эти переобувания. Во- вторых, она стащила с себя платье и надела наизнанку. Теперь ей не был страшен даже ночной охотник Рогатый Хорн, который шастает по тропам со своими призрачными гончими. Рогатый Хорн, к тому же, покушается лишь на женщин, а Марция – девица. Что же касается волков, медведей и прочих опасных тварей, то на поясе всякой дамы висит острый нож – был он и на поясе у Марции, да и слишком обжитым показался ей лес – вряд ли тут водилось хоть что-то пострашнее ежа.
Собственно, ей почти не пришлось идти лесом – она очень скоро оказалась на открытом месте, и это был необходимый ей луг после сенокоса. Свежее сено уже сметали в стога, и Марция могла выбирать любой. Правда, страшно хотелось есть.
Днем она бы уж нашла чего пожевать, а во мраке все травки – на одно лицо, так что Марция смирилась и стала разгребать стог.
Но заснуть ей не удалось.
Сперва в одну сторону пронеслась копытная топотня, потом в другую, запел рожок, кто-то заорал не своим голосом – ощущение было, будто началась война. А когда Марция, высунув голову из стога, увидела, что вдали мельтешат факелы, то поняла: так оно и есть!
На войне главное – поскорее прибиться к своим, иначе пропадешь. Марция знала это по рассказам стариков, которые хвалились тем, что потому лишь и выжили. Всякая семья должна в опасный час собраться вместе, иначе так разметает – может, только в какой-нибудь Норвегии и очнешься.
Марция в Норвегию не хотела, но вылезать из стога и бежать куда глаза глядят побоялась.
Суета укатилась куда-то за лес, стало тихо, и Марция уже поверила было, что обошлось, но ждал ее еще один подарочек судьбы.
Когда она почти заснула, сено зашуршало.
Мышам в стогу заводиться было еще рано – это могла быть змея. Вообще деревенский житель со змеями в ладу – он их не трогает, они его не трогают. Но это в лесу или на поляне, где можно обойти друг дружку за полмили. А оказаться в одном стогу со змеей – приятного мало.
Марция взвизгнула и выскочила из сена. Тут же на правой ее рука оказался железный браслет неимоверной тяжести, так что она покачнулась и шлепнулась обратно в стог.
Вот теперь следовало бы заорать во всю глотку, но что-то больно ударило Марцию по губам, и она во второй раз за недолгое время утратила дар речи.
А потом она услышала голос.
Это был мужской голос, негромкий и весьма внушительный.
– Если ты, девица, будешь буянить, превращу в лягушку, – произнес он. – Или даже в жабу. И будешь жить на болоте.
Марция замычала как можно выразительнее. Она уже поняла, что в окружении феи Морганы встречаются самые удивительные дарования и чары. Всю жизнь проквакать на болоте ей вовсе не хотелось.
– А ты ведь крепкая и выносливая деревенская девица, – задумчиво сообщил голос. – Какая удача… Да, именно удача. Они полагают, что теперь легко со мной справятся. Да, я не умею летать по воздуху – тут они правы. Да, способность делаться незримым тут бесполезна – проклятая Моргана видит незримое так же ясно, как зримое. Но они не могли предвидеть, что я встречу тебя, любезная девица. После того, как все окончится благополучно, я щедро расплачусь с тобой и отдам тебя замуж за лучшего из рыцарей Круглого Стола. А сейчас не обессудь и поднимайся.
Железный браслет дернул руку вверх, и Марция встала. Рядом с ней оказался мужчина, закутанный в плащ с капюшоном. Это было еще страшнее змеи в стогу – всякий чужой мужчина представляется деревенским девицам губителем их невинности, а тут кричи не кричи – прибежать на помощь с навозными вилами некому.
Но странно начались опасные и похотливые действия чужого мужчины. Он отпустил руку Марции и, бормоча, крепко шлепнул ее по заду. Девица от неожиданности подпрыгнули, и тут у нее прорезался голос.
Но не человечий это был голос, и не на две ноги она приземлилась – заржав тонко и жалобно, Марция опустилась на четыре копыта.
– Славная кобылка! – сказал мужчина. – Ну, стой смирно. Седло я сделаю из своего кошеля, уздечку с поводьями – из пояса… Стой, тебе говорят! Они дорого мне заплатят за свои безобразия…
Марция ощутила спиной – седло, животом – подпругу, в углы рта вжалась, передавив язык, узда. И тут же на новоявленную кобылу вскочил зловредный волшебник.
– Поехали! – тихо приказал он. – Вперед, в Камелот!
– И вот привезли меня в замок феи Морганы, – рассказывала Бомейна, она же Антония Квинта, сидя на бревне, – и первым делом поставили в свиту. Когда знатная дама отправляется ко двору, у нее должна быть свита из благородных девиц, чтобы нести мантию. Тихо… вроде идет кто-то?
Гай, сидевший рядом, прислушался.
