около 25–26 лет — с начала XVII в. по 1720 г., а на протяжении XVIII в. снижается примерно на два года. В других странах складывается иная картина: во Франции отмечаются случаи явного увеличения брачного возраста в XVI–XVII вв. (с 19 до 22 лет в Ати и Бург-ан-Бресс), а исследование ИНЕД[24] зафиксировало его увеличение с 24,5 лет (в 1670–1689 гг.) до 26 лет и более в конце XVIII в. Лебрен задавался вопросом, был ли этот рост, повсеместно наблюдавшийся в первой половине XVII в., новым явлением или же возвратом к поведению, отмечаемому с конца XIII в. Ответ на этот вопрос до сих пор не дан.
Почти во всех исследованиях по Испании, сделанных по результатам переписи, проведенной Флоридабланкой в 1787 г., отмечается увеличение брачного возраста на один-два года в XVII–XVIII вв. Надежные данные по Фландрии и Германии относятся только к XVIII в. — они свидетельствуют о высоком брачном возрасте, достигнутом к тому моменту, но о предыдущих тенденциях известно мало. Для Италии имеется достаточно достоверная, хотя и неполная, информация. Небольшое число длинных рядов исторических данных не позволяет установить, было ли присоединение Центра и Севера к североевропейской модели позднего брака результатом долгой эволюции или оно отражало устоявшиеся стратегии поведения. Не счесть убедительных примеров увеличения брачного возраста в XVII и XVIII вв. — как, например, в деревнях Прато, где господствовала испольщина, — в ответ на ухудшение условий жизни. В некоторых южных областях, особенно в областях экстенсивного земледелия, например в Апулии, этот возраст был значительно ниже 20 лет и не изменялся с XVI по XVIII век.
На севере континента население Финляндии примет тип поведения, характерный для северной Европы, только во второй половине XVIII в., а низкий брачный возраст, отмечавшийся в Ирландии с начала XVII в., не претерпит изменений в последующие два столетия. Итак, с некоторыми оговорками можно утверждать, что во многих регионах Европы, отличающихся низкой брачностью, ситуация, сложившаяся в конце XVIII в., стала результатом движения, начавшегося в XVI в.
В позднее Средневековье, после чумного поветрия и последующего подъема, европейская система, как подметил уже Хаджнал, была совершенно иной. Из флорентийского кадастра 1427 г. Херлихи и Клапиш- Зубер вывели средний возраст вступления в брак: 17,6 лет для девушек (для мужчин он был лет на 10 больше), который возрос к 1480 г. до 20,8 лет. Девушки в Прато выходили замуж в 16,8 лет в 1372 г. и в 21,1 в 1470 г. В сельской местности происходила та же эволюция, с меньшей разницей в возрасте между супругами. Во Франции — в Тулузе, Периге, Туре сложилась аналогичная ситуация. Кристиана Клапиш-Зубер, ведущий специалист по этой теме, приходит к выводу, что «повсеместно в Европе девушки-подростки 14–18 лет выдаются замуж за мужчин на 6–10 лет старше». Свидетельства о ранних браках и редком целибате встречаются, согласно Расселу и Хаджналу, также и в Англии, в записях о Poll tax[25] 1377 г., но по этому вопросу разгорелись споры, не завершившиеся до сих пор. Однако можно утверждать, что пэры Англии, для которых выстроены длинные родословные, до 1680 г. в течение 350 лет вступали преимущественно в ранние браки (средний возраст для девушек был намного ниже 20 лет), а процент не вступивших в брак был мал. Система низкой брачности устанавливается только после 1680 г. Высокой брачностью характеризовалась и скандинавская система.
К началу демографического перехода на большей части Европы имела место система низкой брачности с поздним вступлением в брак и значительным процентом выключенных из брачных отношений. Эта часть включала в себя всю Европу к северу от Альп и Пиренеев до линии Санкт-Петербург — Триест, мысленно продолженной по Адриатическому морю. Атлантическое побережье Пиренейского полуострова и области Альп и Апеннин в Италии тоже принадлежали к системе низкой брачности, в то время как в типичных Средиземноморских областях картина была совершенно иной. Однако гипотеза о преобладании в позднем Средневековье высокой брачности кажется на данный момент вполне обоснованной. В промежуточные века различными темпами и способами, может быть, даже путем резкого скачка, произошел перелом. Даже через тридцать лет после выхода в свет работы Хаджнала сомнений все еще достаточно: можно было бы, например, предположить, что тип высокой брачности, преобладающий во второй половине XIV и в XV вв., стал неизбежной реакцией на потери, понесенные во время тяжелейшего кризиса, вызванного чумой, а также был обусловлен разрывом экономических связей, ранее ограничивавших доступ к браку. Нельзя не отметить и тот факт, что типы брачного поведения для женщин от позднего Средневековья до порога Новейшего времени сильно варьируются: возраст вступления в брак колеблется от 16–17 до 28 лет (эта вариативность подкрепляется соответствующей разницей в процентах окончательного безбрачия). Таким образом, в традиционных демографических системах вклад брачности в модулирование прироста был весьма значительным.
Рождаемость
Большая часть рождений происходила, как уже было отмечено, в браке. Данные достаточно однородны: в Англии (с 1600 по 1800 г.) доля незаконных рождений составляла от 2 до 4 %, в Швеции и в Финляндии — 3 %, а во Франции, Италии и Испании в XVIII в. — около 1 %. Это очень низкие значения, и их можно не принимать в расчет; лишь в некоторых регионах Центральной Европы значения выше. Следовательно, количество рождений, а значит, и рождаемость почти полностью зависели от брачной рождаемости и от числа замужних женщин (обусловленного брачностью: возрастом вступления в брак, процентом женщин, вступивших в брак, продолжительностью последнего).
Как уже упоминалось, это вовсе не означает, что, несмотря на малое количество незаконных рождений, непродажные сексуальные отношения вне брака были редкостью. Реконструкции семей, базирующиеся на приходских книгах, показали, что значительная часть первенцев была зачата до брака: данные, относящиеся к Франции, Германии и Англии, свидетельствуют, что доля добрачных зачатий в XVIII в. составляла от 10 до 30 %. Естественно, это накладывало свой отпечаток на брачность, ускоряя заключение большого числа браков.
До конца XVIII в., за исключением некоторых особых случаев, европейское население поддерживало «естественную» рождаемость, и добровольный контроль над рождаемостью практически отсутствовал. Понятие естественной рождаемости, которое ввел Луи Анри в 1961 г., означает, что на поведение пар не влияет количество детей, уже произведенных на свет, как это происходит у населения, планирующего рождение потомства. Иными словами, пары в любом возрасте ведут себя абсолютно одинаково, вне зависимости от того, бездетны они или имеют одного, двоих, пятерых и больше детей. Если население отказалось от естественной рождаемости, количество уже рожденных детей оказывает влияние на пары, ибо родители стремятся достигнуть какого-то определенного результата и прекращают либо ограничивают деторождение, произведя на свет некоторое количество потомков. А на репродуктивную динамику населения с естественной рождаемостью оказывают влияние факторы двух порядков. Первые — исключительно физиологической природы, связанные в основном с возрастом: способность женщины к зачатию со временем ослабевает и прекращается вовсе при менопаузе; кроме того, частота сексуальных отношений естественным образом снижается по мере старения партнеров и продолжительности брака; к этим факторам прибавляются другие, такие как врожденное или приобретенное бесплодие, болезни, снижающие репродуктивные способности, и т. д. Факторы второго порядка имеют отношение к поведению (даже если имеют биологическую природу и оказывают влияние на физиологию): например, длительность кормления материнским молоком, которое может предотвращать зачатие, или воздержание от сексуальных отношений в некоторые периоды или при достижении некоторого статуса (например, появились внуки). Влияние этих факторов на рождаемость может быть весьма ощутимым, но оно не связано с сознательным поведением, зависящим от количества детей, произведенных на свет: если есть такая возможность, первенца кормят грудью столько же месяцев, сколько самого младшего ребенка.
Эти соображения весьма значимы, ибо естественная рождаемость в разных группах населения могла
