Так строги вы к моей веселой славе,Единственная! Разве Велиар,Отвергший всех на Босховом конклаве,Фуметой всуе увенчал мой дар?Иль это страх, что новый Клавдий-Флавий,Любитель Велиаровых тиар,Иезавелью обречется лаве —Испытаннейшей из загробных кар?Люблю в преддверье первого СезамаИграть в слова, их вероломный друг,Всегда готовый к вам вернуться, мама,Шагнуть назад, в недавний детский круг,И вновь изведать чистого бальзама —Целебной ласки ваших тихих рук.
Николаю Бурлюку
Сонет-акростихНе тонким золотом МириныИзнежен дальний посох твой:Кизил Геракла, волчий вой —О, строй лесной! о, путь старинный!Легка заря, и в лог звериный,Апостольски шурша травой,Юней, живей воды живойБолотные восходят крины.Усыновись, пришлец! Давно льРучьиные тебе лилеи?Лукавый моховой король,Ютясь, поникнет в гоноболь,Когда цветущий жезл ГилеиУзнает северную боль…
Давиду Бурлюку
Сродни и скифу и ашантию,Гилеец в модном котелке,Свою тропическую мантиюТы плещешь в сини, вдалеке.Не полосатый это парус ли,Плясавший некогда рябо,Прорвавшись в мюнхенские зарослиНа пьяном корабле Рембо?Несомый по морю и по лесуЧетырехмерною рекой,Не к третьему ль земному полюсуТы правишь легкою рукой?Проплыл — и таешь в млечной темени,Заклятья верные шепча:Сквозь котелок встают на темениПророческие два луча.
Николаю Кульбину
Сонет-акростихНаперсник трав, сутулый лесопытИскусно лжет, ища себе опоры:Коричневый топаз его копытОправлен кем-то в лекарские шпоры.Лужайка фавнов; скорбно предстоитАреопагу равных скоровзорый:
