О год чудовищный, о девяносто третий Величественный год! Сокройся в глубь столетий, Кровавой славою увенчанная тень: Мы, карлики, отцов бессмертных недостойны, И ты потехою почел бы наши войны, Когда бы посмотрел на настоящий день. Ах, твоего у нас священного нет жара, Ни мужества в сердцах, ни силы для удара, Ни дружбы пламенной к поверженным врагам, А если мы порой и чувствуем желанье Позлобствовать, у нас лишь на три дня дыханья С грехом хватает пополам.

Огюст-Марсель Бартелеми*

Господину Де Ламартину, кандидату в депутаты от Тулона и Дюнкерка*

Я думал: что же, пусть, чувствителен не в меру, Поэт преследует высокую химеру, От стогнов городских уходит в мир могил И там, где акведук образовал аркаду, В тумане звонкому внимает водопаду Под сенью ястребиных крыл. Увы, всю жизнь — одни озера, бездны, выси! Раз навсегда застыть на книжном фронтисписе, Закутав тощий стан коричневым плащом, И взором, лунною исполненным печалью, Следить за волнами, что льнут к ногам, за далью, За реющим во мгле орлом! Какое зрелище! Поэт-самоубийца Пьет жизни горький яд с бесстрастьем олимпийца, Улыбкой смерть зовет к себе во цвете лет И, в добровольное давно уйдя изгнанье, Подобно Иову, лишь издает стенанья: «Зачем явился я на свет?» Как я жалел его! Тая в душе тревогу, К его убежищу я все искал дорогу, Желая разделить обол последний с ним, Сказать ему: «Пойдем, на Ионийском склоне Ты жажду утолишь божественных гармоний, Ты будешь жить, как серафим». Но вскоре все мое сочувствие иссякло: Я увидал тебя в обличии Геракла; Ты мчался в тильбюри, забыв про небеса. В толпе услышал я: «Он едет дипломатом В Тоскану, но и там, на поприще проклятом, Он явит миру чудеса». Я понял: нет границ твоим духовным силам! Ты арифметику сопряг с Езекиилом И из Сиона в банк летишь, взметая прах. Держатель векселей, заимодавец хмурый, Умеет пожинать плоды литературы, Оставив ястребов в горах. На чернь презренную, мне ясно, лишь для вида Обрушиваются твои псалмы Давида, Что на веленевой бумаге тиснул ты: Поэт и финансист, ты деньгам знаешь цену И вексель предъявить просроченный Гослену Нисходишь с горней высоты. Чуть в академии освободилось кресло, Иеремия наш, препоясавши чресла, Спешит туда, свернув с пророческой стези, Рукой архангела сгребает не впервые Чины и ордена, сокровища земные, Полуистлевшие в грязи. Я слышал, будто бы, покинув край безбурный, Ты счастья попытать решил теперь у урны. Чело твое уже венчает сельдерей; Ветхозаветную отбросив прочь кифару, Ты процветание сулишь надолго Вару Кандидатурою своей.
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату